Особенности сатирической прозы 20 30 х годов. В помощь школьнику

Первым советским сатирическим изданием стал небольшой журнал "Соловей", увидевший свет 24 декабря 1917 г. в Москве. Журнал возникает в среде пролетарских сатириков, группировавшихся вокруг "Социал-демократа" -- газеты московских большевиков. К участию в журнале были привлечены В. Маяковский, Демьян Бедный, Леонтий Котомка. Редакция рассчитывала выпускать свой журнал еженедельно. Но из-за технических трудностей выпуск уже первого номера "Соловья" задержался на неделю. Еще заметнее отражаются эти трудности на втором номере, который вышел лишь через два месяца после первого. Этому номеру суждено было стать и последним.

В феврале 1918 г. появляется первый советский сатирический журнал в Петрограде. Это был "Красный дьявол". Журнал, во главе которого встал первый карикатурист "Правды" -- Л.Г. Бродаты, сплотил на своих страницах лучшие силы советских сатириков и художников. В нем принимают активное участие правдисты во главе с Демьяном Бедным, печатаются В.В. Маяковский, В.В. Князев, О.Л. д" Ор (О.Л. Оршер), Д.Н. Тигер (Красное жало), художники В. Козлинский, С. Маклецов и др. "Красный дьявол" оказался более долговечным, чем "Соловей". Он просуществовал больше года. За это время редакции удалось выпустить 11 номеров.

С апреля 1918 г. в Петрограде начинает выходить еженедельный журнал сатиры и юмора под названием "Гильотина". Организаторами его были О.Л. д" Ор, В. В. Князев, Д. Н. Тигер и некоторые другие беспартийные сатирики старшего поколения. Главной целью своего издания они ставят борьбу с контрреволюционными и антисоветскими элементами, оказывавшими открыто или исподтишка сопротивление мероприятиям Советской власти. Журнал делался по старинке, узким кругом сатириков-профессионалов, которые при его построении использовали традиционные приемы и методы. Ориентировался журнал на интеллигентные слои читателей. "Гильотина" просуществовала четыре месяца. В июле 1918 г. на пятом номере издание прекратилось. Недолгая жизнь его объяснялась не только затруднениями материального порядка. Не последнюю роль сыграл уход из журнала наиболее активных сотрудников, на практике убедившихся, что необходимо искать какие-то иные, более правильные пути формирования советской сатирической журналистики.

Сатирические издания типа "Гильотины" появляются в это время и на периферии. Представляет интерес, например, газета "Мухобой", выходившая некоторое время в Архангельске.

Журналистская практика первых месяцев гражданской войны подсказывала один путь -- путь органической связи сатирического издания с массовой газетой и ее читателями. Именно по такому пути и пошел коллектив "Красной газеты", организовавший с августа 1918 г. регулярный выпуск еженедельного сатирического приложения "Красная колокольня". Прочная связь с авторским активом газеты, с массовым читателем, обширный приток читательской информации и относительная прочность материально-технической базы -- все это позволило превратить "Красную колокольню" в подлинно массовый орган боевой, злободневной пролетарской сатиры. Но и этот журнал просуществовал недолго. На седьмом номере из-за острого недостатка бумаги он перестал выходить. Тем не менее, ему суждено было сыграть важную роль в поисках правильных путей формирования сатирической периодики. По такому же пути вскоре пошли и организаторы армейских сатирических журналов ("Красный шмель", "Красная звезда" и др.). Такой же путь использовали редакции некоторых губернских газет ("Губметла" и др.).

Большую роль в тематической перестройке советской сатиры сыграл В.В. Маяковский и сатирический журнал "БОВ". Вокруг "БОВа" ему удалось сплотить лучшие силы советских сатириков, работавших в военное время над выпуском "окон" сатиры РОСТА (Д. Моор, В. Дени, М. Черемных, И. Малютин и др.). Первый номер журнала, увидевший свет в апреле 1921 г., являл собой интереснейший образец сатирического издания нового типа. Журнал имел яркое и оригинальное лицо, сильно отличавшееся от всех предшествующих изданий подобного рода, что свидетельствовало об усиленных поисках его создателями правильных путей формирования сатирической прессы. Четкое понимание основных политических задач дня, активное вмешательство в жизнь, глубокая принципиальность и непримиримость к недостаткам -- все это в сочетании с высокими художественными достоинствами издания ставит "БОВ" в число наиболее ярких явлений советской сатирической журналистики на заре ее существования. Сатирическое кредо, декларированное в журнале и все содержание, свидетельствовало о правильном понимании его организаторами задач советской сатиры.

Первый номер рисовал многообещающие перспективы. Однако продолжения не последовало. Издание прекратилось, едва успев появиться. Маяковскому и его товарищам по РОСТА пришлось отказаться от задуманных планов и вновь вернуться к "рукописной" деятельности в "окнах" сатиры. Причины неудачи, постигшей талантливый коллектив сатириков, следует искать, по-видимому, все в тех же объективных трудностях, с которыми пришлось столкнуться и их предшественникам.

Более благоприятные условия для развития сатирической журналистики начинают складываться вскоре же после перехода страны от политики военного коммунизма к новой экономической политике. Именно в эти годы наблюдается бурный рост сатирической журналистики, окончательно вырабатываются ее принципы, методы, формы. Решающую роль в этом процессе сыграли факторы общественно-политического характера. Оживление частного предпринимательства и буржуазных элементов в условиях нэпа, усилившееся влияние буржуазной идеологии на массы с особой остротой поставили вопрос о гражданском долге сатирика, о месте его в общественной борьбе.

В 20-е годы появилось большое количество сатирических журналов, среди них: "Мухомор", начавший выходить в Петрограде в апреле 1922 г., "Газета для чтения" и так называемый "пробный" выпуск "Красного перца", появившиеся в Москве в июне 1922 г. Аналогичные издания появляются вскоре и на периферии ("Стружки" -- Харьков, "Скорпион" -- Ново-Николаевск, "Карусель" -- Вологда и др.). Все эти издания, выпускавшиеся группами журналистов, литераторов и художников, оказались недолговечными. Основной проблемой, являлась слабая связь с читателями. Делались эти журналы руками узкого круга сатириков-профессионалов, ориентировались, как правило, на интеллигентную публику. Для них характерно было, прежде всего, невнимание к вопросам хозяйственной жизни, отсутствие конкретности в обличении недостатков. Все это отнюдь не способствовало росту популярности их в массах. Малотиражность изданий подрывала окончательно экономическую базу, что приводило к еще большим задержкам выпуска в свет, к потере всякой остроты и злободневности, к окончательному их прекращению.

Большая заслуга в окончательном утверждении наиболее правильного пути формирования советского сатирического журнала принадлежит коллективу газеты "Рабочий" ("Рабочая газета"), который одним из первых в стране налаживает выпуск еженедельного иллюстрированного сатирического приложения.

Редакция "Рабочего", приступая к регулярному выпуску специального приложения, на первых порах не ставила перед собой цели создания сатирического журнала. С помощью приложения она рассчитывала дать рабочему читателю иллюстрированный обзор важнейших новостей внутренней и международной жизни за неделю. Сатира, главным образом карикатура, играла в приложении поначалу подсобную роль. Однако интерес читателей к таким произведениям был настолько велик, что вскоре сатира полностью вытесняет иллюстративно-информационные материалы, а редакция газеты становится перед фактом "стихийного" рождения специально сатирического издания. Сатирикам газеты во главе с ее редактором К.С. Еремеевым предстояло еще приложить немало усилий к тому, чтобы приложение обрело лицо оригинального сатирического журнала, стало "Крокодилом" -- любимым и популярнейшим органом рабочего читателя. Однако сам факт такого "стихийного" создания "Крокодила" популярной рабочей газетой был достаточно знаменателен, определил в дальнейшем основную закономерность развития советской сатирической журналистики 20--30-х годов.

С конца 1922 -- начала 1923 г. наблюдается бурный рост сатирической журналистики нового типа. С начала августа 1922 г., следуя примеру "Рабочей газеты", выпускает свое сатирическое приложение ленинградская "Красная газета". В начале декабря оно преобразуется в сатирический журнал "Красный ворон", который начинает "цепочку" ленинградских сатирических изданий, выпускавшихся той же газетой в 20-х годах под разными названиями ("Красный ворон", "Бегемот", "Кипяток", "Пушка", "Ревизор"). С января 1923 г. начинает выпускать "Красный перец", а затем параллельно "Занозу" газета "Рабочая Москва". Вскоре своими сатирическими журналами обзаводятся центральные газеты: "Гудок" ("Дрезина", "Смехач"), "Труд" ("Бузотер", затем "Бич"), "Крестьянская газета" ("Лапоть"), "Красная звезда" ("Военный крокодил", затем "Танком на мозоль"), "Безбожник" ("Безбожный крокодил") и др. Аналогичный процесс наблюдается и на периферии. Десятки сатирических журналов самых разных названий выходят в качестве приложений к местным газетам в республиканских, губернских и уездных центрах ("Жук", "Гаврило" в Харькове, "Желонка" в Баку, "Тиски" в Киеве, "Веселый ткач" в Иваново-Вознесенске, "Метла" и "Клещи" в Саратове, "Красный слон" в Екатеринославе, "Медведь" в Ульяновске, "Наша колотушка" в Кинешме, "Касимовский лапоть" в Касимове и т. п.).

В 1923-1926 гг. бурно идет процесс становления национальной сатирической периодики. В республиках, где имелись традиции сатирического творчества, появляется разветвленная сеть изданий на национальных языках ("Нианги" ("Крокодил"), "Тартарози" ("Сатана"), "Шолти" ("Бич"), "Цетели цоцхи" ("Красная метла") и др. в Грузии, "Машраб", "Ширинкор" ("Сатирик"), "Мушфики", "Бигиз" ("Шило"), "Муштум" ("Кулак") и др. в Узбекистане и Таджикистане, "Червоний перець" ("Красный перец") и др. на Украине и т. п.). В отдельных национальных республиках сатирические издания выходят одновременно на русском и национальных языках ("Башкирский крокодил" и "Хэнэк" ("Вилы") в Башкирии, "Дубинушка" и "Арлан" ("Хомяк") в Марийской республике, "Хатабала" ("Переполох") в Грузии и др.)- Характерно, что в некоторых национальных республиках становление национальной сатирической периодики протекает одновременно со становлением национальной прессы вообще ("Токмак" ("Колотушка") в Туркменистане, "Капкан" в Чувашии и т. п.).

Подавляющее большинство этих изданий выходит, как и "Крокодил", в качестве приложений к тем или иным массовым газетам. Некоторым редакциям удается выпускать свои сатирические органы два-три года, большей же части приходится ограничиваться выпуском одного-трех номеров. Такое положение складывалось в тех газетах, редакции которых, поддавшись общему поветрию, создавали приложения, не имея в своем распоряжении сколько-нибудь квалифицированных сатириков, необходимой полиграфической базы и т.п.

Количественный рост сатирической журналистики в 20-х годах далеко не всегда соответствовал ее художественным совершенствам, а иногда и тем требованиям высокой идейности и партийности, которые предъявлял массовый читатель и которым должна была отвечать сама специфика сатирического творчества. Причина крылась и в недостаточном руководстве журналами со стороны соответствующих партийных органов, и в малочисленности квалифицированных кадров советских сатириков, и в сильном влиянии традиций и привычек дооктябрьской буржуазной сатиры и юмористики.

Еще в конце 20-х годов наметилась тенденция к устранению параллелизма в сатирической периодике. Это была правильная линия, направленная на укрепление авторского актива журналов, материально-технической базы и в конечном итоге на устранение ошибок, связанных с проникновением влияния мелкобуржуазной идеологии. В то же время в начале 30-х годов ликвидируются журнал "Чудак" -- один из самых острых и боевых органов сатиры -- и "Лапоть" -- журнал, пользовавшийся большой любовью сельских читателей. Преждевременное прекращение этих изданий нанесло урон развитию советской сатирической журналистики.

В начале 30-х годов многие центральные газеты практикуют выезды своих бригад на ударные объекты хозяйственного строительства или на заводы, фабрики, стройки, железнодорожные узлы, оказавшиеся в прорыве. В начале 1931 г. в ходе работы IX съезда ВЛКСМ возрождается традиция издания сатирико-юмористической газеты съезда "Подзатыльник". Вскоре десятки таких "Подзатыльников" начинают издаваться на местах (в Вышнем Волочке, в Ростове-на-Дону, в Оренбурге, Хабаровске и др.).

Они часто сопутствуют работе местных комсомольских конференций, пленумов, расширенных совещаний и т. п., способствуют развертыванию критики и самокритики в молодежной среде. Многочисленные рукописные "Подзатыльники" и другие стенновки активно вмешивались в повседневную жизнь, работу и учебу советской молодежи.

В связи с огромным количественным и заметным качественным ростом фабрично-заводской печати в первой половине 30-х годов намечается тенденция к изданию заводских сатирических журналов при многотиражках. Такие сатирические журналы возникают в Москве, Ленинграде, Горьком, Луганске, Николаеве ("Догнать и перегнать", "Паяльник", "Ток", "Луганский крокодил" и др.). Выпускались они силами рабкоровского актива газет, начинающими сатириками из рабочей среды, строились исключительно на заводской тематике, отличались большой конкретностью в критике недостатков. Их положительная роль в развертывании критики и самокритики внутри заводских коллективов, в подготовке и воспитании новых кадров сатириков из рабочей среды была очевидной. Однако наладить сколько-нибудь длительный выпуск подобных изданий, печатавшихся иногда в несколько красок, на 12-16 страницах, редакциям многотиражных газет оказалось, естественно, не под силу. С 1935 г. количество этих изданий неуклонно сокращается.

Во второй половине 30-х годов под влиянием культа личности сатира теряет свое главное достоинство -- конкретность, все дальше отходит от постановки острых и актуальных проблем хозяйственной жизни. На смену острому фельетону, критическому сигналу с места приходит юмористический рассказ, осторожная аллегория, легковесная шутка.

Некоторые национальные сатирические органы прекращают в эту пору свое существование. Так, например, в конце 1934 г. перестает выходить украинский "Красный перец". В начале 1937 г. прекращаются башкирский сатирический журнал "Хэнэк", таджикский сатирический журнал "Мушфики", в 1940 г.- чувашский сатирический журнал "Капкан".

Таким образом, можно заключить, что тематика сатирических журналов и газет 20-30-х годов, основана на конкретных фактах, почерпнутых либо из непосредственных наблюдений, либо из читательских писем, была весьма пестра. Первоначально развитие советской сатиры пошло по нескольким направлениям. Ожившее частное предпринимательство в издательской деятельности привело к возрождению юмористики старого типа в форме однодневных сатирико-юмористических листков и газет: "Веселая простокваша" и "Караул!.. Грабеж!...", "Вечерний вопль", "Желчные камни" и других. Среди большого количества недолговременных газет и журналов особо следует выделить журнал "Крокодил" - как особый этап в развитии советской сатиры. Этому журналу мы посвящаем следующий параграф.

В советское время в течение многих десятилетий история нашей литературы, как и история нашего Отечества, во многом упрощалась, обеднялась, а то и вовсе попросту замалчивалась. Это выражалось в том, что книги таких писателей, как Зощенко, Булгаков, Платонов и многие другие, оказались недоступными читателю, а суть их творчества - извращенной и оклеветанной. Сегодня справедливость по отношению к этим выдающимся мастерам слова восстановлена.

На долю Михаила Михайловича Зощенко выпала слава, редкая для человека литературной профессии. Ему понадобилось всего три-четыре года работы, чтобы в один прекрасный день вдруг ощутить себя знаменитым не только в писательских кругах, но и в совершенно не поддающейся учету массе читателей.

На что же была направлена сатира Зощенко? По меткому определению В. Шкловского, Зощенко писал о человеке, который “живет в великое время, а больше всего озабочен водопроводом, канализацией и копейками. Человек за мусором не видит леса”. Ему надо было открыть глаза. В решении этой задачи и увидел Зощенко свое назначение. Темы его рассказов разнообразны - неустроенный быт, кухонные “разборки”, жизнь бюрократов, обывателей, чиновников. Читая произведения Зощенко, мы отчетливо представляем себе Москву 20-30-х годов. Мы видим коммуналки, тесные, общие кухни с чадящими примусами, где частенько разгораются ссоры, а иногда заводятся и драки. Мы вместе с Зощенко смеемся над жуликом, дрожащим перед вызовом в прокуратуру, над обеспеченными молодыми людьми, которые готовы жениться, даже не рассмотрев будущую жену. Рассказ “Баня” в каждом человеке вызывает улыбку. Разве не смешно, что люди должны в бане привязывать номерок к ноге. “Номерки теперича по ногам хлопают”, - жалуется герой рассказа. Не менее комичен рассказ о больнице, где перед больными висит плакат: “Выдача трупов с трех до четырех”.

Зощенко оставил нам более тысячи рассказов и фельетонов, пьесы, киносценарии, критические статьи. Все его творчество свидетельствует о том, что писатель верил в народ, в его ум и трудолюбие, в способность заглянуть в себя и расстаться с тем, что мешает его историческому движению.

Пытливое исследование причин многообразных отрицательных явлений жизни отличает новеллы, фельетоны Ильфа и Петрова. Выступая против тех, кто извращал законы и нравственные нормы, сатирики были суровы и беспощадны к бюрократам, перестраховщикам, конъюнктурщикам, к людям равнодушным и черствым.

“Двенадцать стульев” и “Золотой теленок” соединили в себе и юмор характеров, и комизм положений, в которые попадают герои, и остроумную манеру изложения материала.

Сатира здесь направлена на уходящий мир, представленный Ипполитом Матвеевичем, на то, что у людей не осталось никаких духовных ценностей (вспомним хотя бы Эллочку Людоедку).

Похождения Великого Комбинатора, как называет себя главный герой двух романов, - это похождения незаурядного плута, шарлатана, насмешника. Кстати, а не напоминают ли вам нынешние отдельные фирмы и банки контору “Рога и копыта”?

Сатира, словно прожектор, высвечивает все недостатки и пороки общества. В самом начале XX века писатель, которому суждено было столкнуться с жестокостью жизни и непониманием своего творчества, создал бессмертный роман “Мастер и Маргарита”. Я имею в виду Михаила Афанасьевича Булгакова. Ранняя сатирическая проза Булгакова была частично опубликована в его сборниках “Роковые яйца” и “Дьяволиада”.

Сатира Булгакова несколько напоминает сатиру Салтыкова-Щедрина.

Эпоха, изображенная в романе “Мастер и Маргарита”, дает нам яркое представление о жизни Москвы в те далекие годы. Писатель смеется над примитивностью жилищных условий, вечной тяжбой из-за квартир. Недаром Воланд замечает, что квартирный вопрос совершенно испортил москвичей.

В романе нашли свое отражение и начинающиеся в 30-е годы массовые незаконные аресты. Так, например, квартира номер пятьдесят, в которой поселился Воланд, и прежде “пользовалась дурной славой”, потому что из нее бесследно исчезали жильцы. И понятна мгновенная реакция Степы Лиходеева, который, едва увидев, как описывают квартиру погибшего Берлиоза, еще ничего не зная о его судьбе, трусит и с огорчением вспоминает, что как раз Берлиозу всучил статью для напечатания и вел с ним сомнительные разговоры. В этой сцене отчетливо видна атмосфера доносов и подозрительности, типичная для 30-х годов.

Поместив в Москву князя тьмы Воланда и его свиту, Булгаков обнажает внутренний мир доносчиков, развратников, сутяг и прожигателей жизни. Воланд появляется, чтобы покарать взяточников, лихоимцев, предателей. Суд вершится над ними не по законам добра: они предстают перед судом преисподней. Сеанс черной магии, который Воланд дает в столичном варьете, в прямом и переносном смысле “раздевает” присутствующих граждан.

После смерти в 1940 году Булгаков был забыт на многие годы. Второе рождение писателя произошло через четверть века, после опубликования в 1967 году романа “Мастер и Маргарита”. Судьба Булгакова подтвердила предсказание Воланда о том, что “рукописи не горят”. Будто заранее было известно, что Михаил, родившийся в Киеве в семье преподавателя духовной академии, пройдет через такие испытания эпохи, через войны и революции, будет голодать и бедствовать, станет драматургом, узнает вкус славы и забвения, а спустя четверть века вернется к нам в своих книгах.

В заключение отмечу, что традиции, заложенные русской сатирой XIX века, были блестяще развиты писателями начала XX века - Зощенко, Булгаковым, Ильфом и Петровым. Эти традиции продолжают развиваться и в современной литературе. Я думаю, что наше время не менее остро нуждается в крупных талантливых сатириках, а тем для творчества - целое море...

Михаил Зощенко - создатель бесчисленных повестей, пьес, киносценариев, невообразимо обожаем читателями. Однако истинную популярность ему дали небольшие юмористические повествования, опубликованные в самых разнообразных журналах и газетах - в «Литературной неделе», «Известиях», «Огоньке», «Крокодиле» и некоторых других.

Юмористические рассказы Зощенко входили в различные его книги. В новых сочетаниях они каждый раз заставляли по-новому взглянуть на себя: иногда они представали как цикл рассказов о темноте и невежестве, а порой - как рассказы о мелких приобретателях. Зачастую речь в них шла о тех, кто остался за бортом истории. Но всегда они воспринимались как рассказы резко сатирические.

Русские писатели-сатирики в 20е годы отличались особенной смелостью и откровенностью своих высказываний. Все они являлись наследниками русского реализма XIX века. Имя Михаила Зощенко стоит в одном ряду с такими именами в русской литературе, как А. Толстой, Илья Ильф и Евгений Петров, М. Булгаков, А. Платонов.

Популярности М. Зощенко в 20е годы мог позавидовать любой маститый писатель в России. Но его судьба сложилась в дальнейшем сурово: ждановская критика, а далее - долгое забвение, после которого вновь последовало «открытие» этого замечательного писателя для российского читателя. О Зощенко начали упоминать как об авторе, пишущем для развлечения публики. Сейчас нам хорошо известно, что Зощенко был талантливым и серьезным писателем своего времени. Мне кажется, что для каждого читателя Зощенко открывается своей особой гранью. Известно, что многие недоумевали, когда «Похождения обезьяны» навлекли на себя гнев чиновников от советской культуры. Но у большевиков, по-моему, было уже выработано чутье на своих антиподов. А. А. Жданов, критикуя и уничтожая Зощенко, который высмеивал глупость и тупость советской жизни, против собственной воли угадал в нем большого художника, представляющего опасность для существующего строя. Зощенко не прямо, не в лоб высмеивал культ большевистских идей, а с грустной усмешкой протестовал против любого насилия над личностью. Известно также, что в своих предисловиях к изданиям «Сентиментальных повестей», с предлагаемым непониманием и извращением своего творчества, он писал: «На общем фоне громадных масштабов и идей эти повести о мелких, слабых людях и обывателях, эта книга о жалкой уходящей жизни действительно, надо полагать, зазвучит для некоторых критиков какой-то визгливой флейтой, какой-то сентиментальной оскорбительной требухой». Мне кажется, что Зощенко, говоря так, защищался от будущих нападок на свое творчество.

Одна из наиболее значительных, на мой взгляд, повестей этой книги «О чем пел соловей». Сам автор об этой повести сказал, что она «… пожалуй, наименее сентиментальная из сентиментальных повестей». Или еще: «А что в этом сочинении бодрости, может быть, кому-нибудь покажется маловато, то это не верно. Бодрость тут есть. Не через край, конечно, но есть». Я считаю, что такую бодрость, какую предложил служителям культа писатель-сатирик, они воспринимать без раздражения не могли. Начинается повесть «О чем пел соловей» словами: «А ведь» посмеются над нами лет через триста! Странно, скажут, людишки жили. Какие-то, скажут, у них были деньги, паспорта. Какие-то акты гражданского состояния и квадратные метры жилой площади…»

Ясно, что писатель с такими мыслями мечтал о более достойном для человека мире. Его нравственные идеалы были устремлены в будущее. Мне кажется, Зощенко остро ощущал заскорузлость человеческих отношений, пошлость окружающей его жизни. Это видно из того, как он раскрывает тему человеческой личности в маленькой повести об «истинной любви и подлинном трепете чувств», о «совершенно необыкновенной любви». Мучаясь мыслями о будущей лучшей жизни, писатель часто сомневается и задается вопросом: «Да будет ли она прекрасна?» И тут же рисует простейший, расхожий вариант такого будущего: «Может быть, все будет бесплатно, даром. Скажем, даром будут навязывать какие-нибудь шубы или кашне в Гостином дворе». Далее писатель приступает к созданию образа героя. Герой его - самый простой человек, и имя у него заурядное - Василий Былинкин. Читатель ждет, что автор сейчас начнет высмеивать своего героя, но нет, автор серьезно повествует о любви Былинкина к Лизе Рундуковой. Все действия, которые ускоряют разрыв между влюбленными, несмотря на их смехотворность (виновник - недоданный невестиной мамашей комод), я считаю, все же - семейная серьезная драма. У русских писателей-сатириков вообще драма и комедия существуют рядом. Зощенко как бы говорит нам, что, пока такие люди, как Василий Былинкин, на вопрос: «О чем поет соловей?» - будут отвечать: «Жрать хочет, от того и поет», - достойного будущего нам не видать. Не идеализирует Зощенко и наше прошлое. Чтобы в этом убедиться, достаточно прочесть «Голубую книгу». Писатель знает, сколько пошлого и жестокого за плечами человечества, чтобы можно было враз от этого наследия освободиться. Но я считаю, что объединенные усилия писателей-сатириков 20-30-х годов, в частности тех, кого я называл в начале своего сочинения, ощутимо приблизили наше общество к более достойной жизни.

То же произошло и с героями рассказов Зощенко: современному читателю они могут показаться нереальными, насквозь придуманными. Однако Зощенко, с его острым чувством справедливости и ненависти к воинствующему мещанству, никогда не отходил от реального видения мира. Кто же сатирический герой Зощенко? Каково его место в современном обществе? Кто является объектом издевки, презрительного смеха?

Так, на примере некоторых его повествований можно установить темы сатиры писателя. В «Тяжелых временах» основным действующим лицом является дремучий, необразованный человек, с неистовым, первозданным суждением о свободе и правах. Когда ему запрещают ввести в магазин лошадь, которой необходима всенепременно примерка хомута, он жалуется: «Ну и времечко. Лошадь в лавку не допущают… А давеча мы с ней в пивной сидели - и хоть бы хны. Слова никто не сказал. Заведывающий даже лично смеялся искренно… Ну и времечко».

Сатира - вид художественной литературы, ставящий своей задачей критику, обличение и высмеивание отрицательных явлений действительности.

Русская сатира на рубеже двух веков, девятнадцатого и двадцатого, переживала расцвет. Выходило множество сатирических журналов, работали такие авторы, как А.Аверченко, Тэффи, Саша Черный и другие. В двадцатые годы, в период нэпа, сатира пережила еще один всплеск, который продолжался примерно до середины тридцатых годов, пока сатира как жанр не стала слишком опасной.

Сатиру 20-30-ых годов характеризует жанровое и стилистическое разнообразие. Основным жанром был короткий рассказ, который вмещал в себя множество различных интонаций. Это и фельетон, и сатирический очерк, и репортаж, и юмореска. Особое место в литературе 30-ых годов имеют рассказы Зощенко, близкие к байкам, к развернутым анекдотам. Создавались и сатирические пьесы («Мистерия-буфф» В.Маяковского), и сатирические повести («Похождения Чичикова» М.Булгакова), и даже сатирические романы («Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» И.Ильфа и Е.Петрова).

Мы видим в сатире тридцатых годов и особую стилистику. В частности, резко сниженный и усыпанный простонародными выражениями язык раннего Зощенко. Рассказы Зощенко обычно ведутся от имени какого-либо персонажа, и социальный и интеллектуальный уровень персонажа определяет стилистику. Стилистические традиции Булгакова идут от Гоголя. Скажем, его «Похождения Чичикова», выполненные как своеобразное продолжение «Мертвых душ», наполнены прямым отсылками к своему источнику.

Широка и разнообразна тематика молодой советской сатиры. Конечно, это и политическая сатира, призванная удовлетворять нужды идеологии, и обличения буржуазии и её пороков. Тут особенно отличился Демьян Бедный, сделавший такую сатиру своим ремеслом. Но главной, традиционной темой всегда было обличение мещанства, обывательщины и бюрократизма, которые особенно расцвели во времена нэпа. В «Дьяволиаде» показан бюрократический аппарат, деятельность которого доходит до абсурда. И вообще, по страницам советской сатиры гуляют сотни названий непонятных учреждений. Так, никто не знает, как расшифровывается «КЛООП» у Ильфа и Петрова, у них же появляется некая контора «Геркулес», которая занимается исключительно отстаиванием своих прав на занимаемое помещение.

Нравы обывателей критикует бытовая сатира. Так, главный герой Зощенко - городской малокультурный мещанин, главная доминанта сознания которого - пошлость. Сатиру на нравы мы видим и у Ильфа и Петрова; особенно ярка она в «Золотом теленке», где описывается коммуналка, именуемая «Вороньей слободкой».

Сатира тридцатых годов постоянно обращается к гоголевским традициям. Так, «Инкогнида» Лебедева-Кумача - повторение ситуации «Ревизора».

Особое место занимает проблема положения культуры в советском обществе. Тут, конечно, вспоминается графоман Никифор Трубецкой-Ляпис из «Двенадцати стульев» и образы литераторов в «Мастере и Маргарите» Булгакова. Чего стоят только их имена! Павианов, Богохульский, Штурман Жорж!

Но к середине тридцатых годов сатира начала умирать. Это - свободный жанр и он может существовать только в свободном обществе; тоталитаризм сатиры не терпит.

Сейчас, возвращаясь к этим произведениям, мы видим, что сатира эта осталась злободневной и по сей день, так как наше общество сталкивается всё с теми же проблемами, что и восемьдесят лет назад.

Михаил Зощенко - создатель бесчисленных повестей, пьес, киносценариев, невообразимо обожаем читателями. Однако истинную популярность ему дали небольшие юмористические повествования, опубликованные в самых разнообразных журналах и газетах - в "Литературной неделе", "Известиях", "Огоньке", "Крокодиле" и некоторых других.

Популярности М. Зощенко в 20е годы мог позавидовать любой маститый писатель в России. Но его судьба сложилась в дальнейшем сурово: ждановская критика, а далее - долгое забвение, после которого вновь последовало "открытие" этого замечательного писателя для российского читателя. О Зощенко начали упоминать как об авторе, пишущем для развлечения публики. Сейчас нам хорошо известно, что Зощенко был талантливым и серьезным писателем своего времени. Мне кажется, что для каждого читателя Зощенко открывается своей особой гранью. Известно, что многие недоумевали, когда "Похождения обезьяны" навлекли на себя гнев чиновников от советской культуры. Но у большевиков, по-моему, было уже выработано чутье на своих антиподов. А. А. Жданов, критикуя и уничтожая Зощенко, который высмеивал глупость и тупость советской жизни, против собственной воли угадал в нем большого художника, представляющего опасность для существующего строя. Зощенко не прямо, не в лоб высмеивал культ большевистских идей, а с грустной усмешкой протестовал против любого насилия над личностью. Известно также, что в своих предисловиях к изданиям "Сентиментальных повестей", с предлагаемым непониманием и извращением своего творчества, он писал: "На общем фоне громадных масштабов и идей эти повести о мелких, слабых людях и обывателях, эта книга о жалкой уходящей жизни действительно, надо полагать, зазвучит для некоторых критиков какой-то визгливой флейтой, какой-то сентиментальной оскорбительной требухой". Мне кажется, что Зощенко, говоря так, защищался от будущих нападок на свое творчество.

Одна из наиболее значительных, на мой взгляд, повестей этой книги "О чем пел соловей". Сам автор об этой повести сказал, что она "... пожалуй, наименее сентиментальная из сентиментальных повестей". Или еще: "А что в этом сочинении бодрости, может быть, кому-нибудь покажется маловато, то это не верно. Бодрость тут есть. Не через край, конечно, но есть". Я считаю, что такую бодрость, какую предложил служителям культа писатель-сатирик, они воспринимать без раздражения не могли. Начинается повесть "О чем пел соловей" словами: "А ведь" посмеются над нами лет через триста! Странно, скажут, людишки жили. Какие-то, скажут, у них были деньги, паспорта. Какие-то акты гражданского состояния и квадратные метры жилой площади..."

Ясно, что писатель с такими мыслями мечтал о более достойном для человека мире. Его нравственные идеалы были устремлены в будущее. Мне кажется, Зощенко остро ощущал заскорузлость человеческих отношений, пошлость окружающей его жизни. Это видно из того, как он раскрывает тему человеческой личности в маленькой повести об "истинной любви и подлинном трепете чувств", о "совершенно необыкновенной любви". Мучаясь мыслями о будущей лучшей жизни, писатель часто сомневается и задается вопросом: "Да будет ли она прекрасна?" И тут же рисует простейший, расхожий вариант такого будущего: "Может быть, все будет бесплатно, даром. Скажем, даром будут навязывать какие-нибудь шубы или кашне в Гостином дворе". Далее писатель приступает к созданию образа героя. Герой его - самый простой человек, и имя у него заурядное - Василий Былинкин. Читатель ждет, что автор сейчас начнет высмеивать своего героя, но нет, автор серьезно повествует о любви Былинкина к Лизе Рундуковой. Все действия, которые ускоряют разрыв между влюбленными, несмотря на их смехотворность (виновник - недоданный невестиной мамашей комод), я считаю, все же - семейная серьезная драма. У русских писателей-сатириков вообще драма и комедия существуют рядом. Зощенко как бы говорит нам, что, пока такие люди, как Василий Былинкин, на вопрос: "О чем поет соловей?" - будут отвечать: "Жрать хочет, от того и поет", - достойного будущего нам не видать. Не идеализирует Зощенко и наше прошлое. Чтобы в этом убедиться, достаточно прочесть "Голубую книгу". Писатель знает, сколько пошлого и жестокого за плечами человечества, чтобы можно было враз от этого наследия освободиться. Но я считаю, что объединенные усилия писателей-сатириков 20-30-х годов, в частности тех, кого я называл в начале своего сочинения, ощутимо приблизили наше общество к более достойной жизни.

Так, на примере некоторых его повествований можно установить темы сатиры писателя. В "Тяжелых временах" основным действующим лицом является дремучий, необразованный человек, с неистовым, первозданным суждением о свободе и правах. Когда ему запрещают ввести в магазин лошадь, которой необходима всенепременно примерка хомута, он жалуется: "Ну и времечко. Лошадь в лавку не допущают... А давеча мы с ней в пивной сидели - и хоть бы хны. Слова никто не сказал. Заведывающий даже лично смеялся искренно... Ну и времечко".