Выписка из таможенной книги города Романова. Зарождение внешней торговли на Руси и ее влияние на развитие таможенного дела
Как путешествовали в старину
...Почти все почтовые тракты мне известны...Когда не было железных дорог, путешествия на лошадях по почтовым трактам, поневоле медлительные, с неизбежными задержками в пути, превращались в событие. Не случайно тема дороги заняла большое место в произведениях поэтов и писателей той поры.
В первой главе романа "Евгений Онегин" Евгений едет в деревню дяди, "летя в пыли на почтовых".
Он собрался, и, слава богу, Июля третьего числа Коляска легкая в дорогу Его по почте понесла.
(Отрывки из путешествия Онегина) *
* (Тексты Пушкина (кроме тех, которые оговорены) даются по изданию: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. 4-е изд. Д.: Наука, 1977. )
Почтовые - так назывались казенные лошади, их путник менял на почтовых станциях.
Слово "почта" (от латинских posita, statio) стало обозначать станцию с переменой лошадей. В деле организации регулярной почты в России особенно велики заслуги Петра I. Почта доставляла корреспонденцию и обслуживала путешествующих по казенной надобности. По указу Петра I право пользоваться почтовыми лошадьми получили затем и частные лица за двойные прогоны.
С середины XVIII века почта все более использовалась как средство передвижения. С этого времени быстро увеличивается число почтовых трактов. Высокие почтовые тарифы и низкое жалованье почтовых служащих делали ее доходной статьей государства.
В конце XVIII века появились специальные почтовые тройки (три лошади, запряженные в почтовую кибитку). На них в первую очередь перевозилась государственная спешная корреспонденция, пересылаемая с нарочными фельдъегерями и курьерами. Езда на тройках позднее широко вошла в быт людей, но на первых порах так ездили только из Петербурга в Царское Село и до Нарвы (по самым лучшим в то время дорогам). Вскоре стали привязывать к дуге коренной (средней) лошади колокольчик. А в первой трети XIX века была изобретена особая троечная упряжь с колокольцами и бубенцами. Звон колокольчиков на больших дорогах помогал не сбиться с пути, предупреждал, когда надо было разминуться со встречной почтой. Для той же цели в Западной Европе пользовались почтовым рожком, а к лошадям привязывали погремушки. Вспоминая прусских извозчиков, Н. М. Карамзин в "Письмах русского путешественника" писал: "Длинные фуры цугом; лошади пребольшие, и висящие на них погремушки производят несносный для ушей шум".
Русские почтари также обязаны были извещать о своем приближении почтовым рожком. Однако чисто национальным изобретением, накрепко вошедшим в дорожный быт России, стал почтовый колокольчик.
Быстрая езда под его мелодичный звон, воспетая многими поэтами XIX века, стала достоянием бытового романса и народной песни. Поэт П. А. Вяземский писал о звоне колокольчика в стихотворении "Еще тройка":
Русской степи, ночи темной Поэтическая весть! Много в ней и думы томной, И раздолья много есть.
На всех трактах для перемены лошадей и отдыха были устроены почтовые станции. Каждая из них имела определенное количество лошадей и экипажей в зависимости от разряда, к какому она принадлежала. Станции первого разряда строились в губернских городах, второго - в уездных. Небольшие населенные пункты имели станции третьего и четвертого разрядов с небольшим количеством лошадей.
Почтовая станция находилась в ведении чиновника - станционного смотрителя. В обязанность его входило проверять подорожные (так назывался документ, в котором обозначались маршрут, чин и звание путешественника), получать прогоны и отпускать лошадей.
За лошадей взымались прогонные деньги - за каждую лошадь и версту. Пробег лошадью одной версты стоил в зависимости от тракта от восьми до десяти копеек. Исчисление верст начиналось от городских почтамтов. Первый почтамт в России (Почтовый двор) был открыт в Петербурге в 1714 году, когда новая столица стала центром регулярной связи. Вначале деревянный, он был построен вблизи нынешнего Марсова поля.
Все главные дороги государства были размечены верстами (верста равняется 1067 метрам). Через каждую версту ставился столб с цифрами. На одной стороне столба обозначались версты пройденные, на другой - оставшийся путь до конечного пункта.
Почтовые станции с конца XVIII века строились по типовым проектам и в Центральной России располагались примерно на расстоянии от 18 до 25 верст. Проехав этот путь и доставив почту или людей до следующей станции, ямщик с лошадьми возвращался обратно. Почта работала по эстафетному способу.
Чтобы путешествовать с большим комфортом и не перекладывать (отсюда "ехать на перекладных") на каждой станции багаж в другую кибитку, считалось более удобным для путешественника пользоваться своим экипажем и менять на станциях только лошадей.
В зависимости от времени года существовали разные экипажи. Летом пользовались кибитками, двухместными и четырехместными колясками, бричками и каретами. Зимой ездили в санях и возках (последние представляли собой сани с кузовом в виде низенькой кареты с небольшими окошечками).
Для русских дорог самыми удобными экипажами были по летнему времени телега и коляска, для зимы - простые сани или кибитка - сани с навесом из кожи, натянутым на прутья.
Род экипажа свидетельствовал о большем или меньшем благосостоянии путешественника.
В очень громоздких, но комфортабельных дорожных каретах были предусмотрены самые разнообразные принадлежности для путешествия. Описание такой кареты дано Пушкиным в отрывке задуманного, но неосуществленного "Романа на кавказских водах": "...Что за карета! игрушка, заглядение - вся в ящиках, и чего тут нет: постеля, туалет, погребок, аптечка, кухня, сервиз".
Громоздкие экипажи лошади везли цугом - гуськом, по две в ряд. В один экипаж нередко запрягались от шести и более лошадей. Число их зависело и от важности путешествующей персоны, но из-за плохих дорог часто являлось настоятельной необходимостью. Даже летом путешествовать оказывалось нелегко, не говоря уже о весенней и осенней распутице.
Пушкин писал 20 августа 1833 года жене из Торжка: "Ямщики закладывают коляску шестерней, стращая меня грязными проселочными дорогами". И позднее ей же из Москвы: "...меня насилу тащили шестерней".
Из-за плохих дорог часто ломались экипажи, особенно заграничные, выписанные, не рассчитанные на большие расстояния и плохие дороги.
25 сентября 1832 года Пушкин писал Наталье Николаевне: "Каретник мой плут; взял с меня за починку 500 руб., а в один месяц карета моя хоть брось..." Несколько ранее ей же поэт описывал свое путешествие в Москву на "выписном" дилижансе: "Велосифер, по-русски поспешный дилижанс... поспешал как черепаха, а иногда даже как рак. В сутки случалось мне сделать три станции... отроду не видывал ничего подобного..."
В 1816 году в России начали строительство первого шоссе между Петербургом и Москвой. Дорога была окончена в 1834 году. Теперь расстояние между двумя столицами покрывалось в четыре дня вместо прежних пяти-шести суток. Современникам это казалось чудом. Но в 1820-х годах, когда создавался "Евгений Онегин", шоссейные дороги были еще мечтой. В седьмой главе рома- па Пушкин писал:
Когда благому просвещенью Отдвинем более границ... ...... ................. ...дороги, верно, У нас изменятся безмерно: Шоссе Россию здесь и тут, Соединив, пересекут. Мосты чугунные чрез воды Шагнут широкою дугой, Раздвинем горы, под водой Пророем дерзостные своды, И заведет крещеный мир На каждой станции трактир.
Теперь у нас дороги плохи, Мосты забытые гниют, На станциях клопы да блохи Заснуть минуты но дают; Трактиров нет. В избе холодной Высокопарный, но голодный Для виду прейскурант висит И тщетный дразнит аппетит, Меж тем как сельские циклопы Перед медлительным огнем Российским лечат молотком Изделье легкое Европы, Благословляя колеи И рвы отеческой земли.
С какой же скоростью путешествовали в ту пору? Несмотря на состояние дорог, ездили относительно быстро благодаря необыкновенному искусству русских ямщиков. Скорость передвижения на дорогах России поражала и пугала иностранцев. Аббат Жоржель вспоминал в своем "Путешествии в Петербург в царствование императора Павла I": "Русские ямщики везут крайне быстро, почти все время лошади несутся вскачь... постоянно рискуешь сломать экипаж и опрокинуться, и приходится угрожать им для того, чтобы заставить их ехать медленнее".
Но у Пушкина герой одной из незавершенных повестей ("В 179* году возвращался я...") говорит: "Я погонял почтаря, хладнокровного моего единоземца, и душевно жалел о русских ямщиках и об удалой русской езде". А современник поэта Г. В. Гераков писал в "Путевых записках по многим российским городам": "Дороги одна другой хуже, мосты еще дурнее, ямщики молодцы, лошади хороши".
Существовали правила, по скольку верст в час ямщики могли возить "обыкновенных проезжающих". Так, в осеннее время полагалось везти восемь верст в час, в летнее - десять, а в зимнее, по санному пути,- двенадцать. Эти правила не распространялись на курьеров и фельдъегерей, которые, как сказано о них, "имеют быть возимы столь поспешно, сколько сие будет возможно".
Обычная скорость при гоньбе па почтовых днем и ночью составляла около ста верст в сутки. Но, договариваясь с ямщиками, путешественники проезжали по зимней дороге в сутки и по двести верст.
О такой быстрой езде Пушкин говорит в седьмой главе "Евгения Онегина", сравнивая русского ямщика с Автомедоном - возницей Ахиллеса из "Илиады" Гомера:
Зато зимы порой холодной Езда приятна и легка. Как стих без мысли в песне модной - Дорога зимняя гладка. Автомедоны наши бойки, Неутомимы наши тройки, И версты, теша праздный взор, В глазах мелькают как забор.
Последние строки поэт снабдил в примечании услышанным анекдотом о быстрой фельдъегерской и курьерской езде: "К... рассказывал, что, будучи однажды послан курьером от князя Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу".
Для путешествия на почтовых выдавалась подорожная. Без нее пли иного документа, удостоверявшего личность путешественника и цель поездки, нельзя было выехать за черту города. Караульные офицеры у застав записывали проезжающих в особые списки. Данные о дворянах, выехавших и въехавших в столицы и губернские города, публиковались в газетах. Только после проверки документов поднимался шлагбаум и путник мог покинуть город или въехать в него.
"Подорожные выдаются,- говорится в почтовых правилах для проезжающих, - в городах: губернских от начальников губерний, областных от начальников областей, а в уездах - от городничих, без подорожной же никто не может получить почтовых лошадей".
"С подорожной по собственной надобности". Копия А. Ф. Новикова с рис. П. И. Челищева. 1830-е гг.
В том случае, когда помещик отправлял своих слуг за покупками в город, он также выписывал им нечто вроде подорожной - билет. Тогда вместо чина и звания сообщались приметы крепостных.
Подобный документ сохранился в бумагах А. С. Пушкина. Он написан рукой самого поэта измененным почерком. Получив известие о смерти императора Александра I (эта весть дошла до Пушкина 29 ноября 1825 года), поэт решил ехать в Петербург, для чего и написан был этот билет сильно измененным почерком, будто бы от имени соседки, тригорской помещицы П. А. Осиповой. Текст его таков:
БИЛЕТ
Сей дан села Тригорского людям: Алексею Хохлову росту 2 арш. 4 вер. волосы темнорусыя, глаза голубыя, бороду бреет, лет 29, да Архипу Курочкину росту 2 ар. 3 1/2 в. волосы свотло-русыя, брови густыя, глазом крив, ряб, лет 45, в удостоверение, что они точно посланы от меня в С.-Петербург по собственным моим надобностям, и потому прошу господ командующих на заставах чинить им свободный пропуск.
Текст билета свидетельствует о том, что под именем Алексея Хохлова скрывался сам Пушкин. Приметы "Хохлова" совпадают с приметами поэта. Годы себе Пушкин прибавил, очевидно считая, что на вид ему можно дать больше.
План побега осуществлен не был. Вскоре пришла весть о поражении восстания и арестах в столице.
Почтовые лошади отпускались согласно указанным в подорожной чину и званию путешественника, что строго регламентировалось "Высочайше утвержденными расписаниями". Начало этому было положено петровской "Табелью о рангах". Едущему "по казенной надобности" оплачивались прогоны.
Чем выше был чин путешественника, тем больше лошадей ему полагалось. Например, особы 1-го класса: генерал-фельдмаршал, генерал-адмирал, канцлер и другие - могли при надобности потребовать на станции 20 лошадей; особы 2-го класса: митрополиты, архиереи и действительные тайные советники, придворные, состоящие во 2-м классе, члены государственного совета и сенаторы - 15 лошадей; особы 3-го класса: генерал-лейтенант, вице-адмирал, придворные особы 3-го класса, тайные советники и все другие чины 3-го класса - 12 лошадей и так далее - чем ниже чин, тем меньше лошадей полагалось. Особы с 9-го по 14-й класс: капитаны, штабс-капитаны, лейтенанты, титулярные советники, все военные и морские обер-офицеры и прочие чины - имели право на трех лошадей, нижним же чинам и служителям полагалось всего по две лошади.
Пушкин по выходе из Лицея получил чин коллежского секретаря (13-й класс), а позднее, с 1831 года, имел чин титулярного советника (10-й класс). У него было право только на трех лошадей.
Сохранилась подорожная поэта, с которой он ехал по Белорусскому почтовому тракту, когда его под видом служебной командировки отправили в первую ссылку: "По указу Его Величества, Государя Императора Александра Павловича Самодержца Всероссийского и прочая, и прочая, и прочая показатель сего, Ведомства Государственной Коллегии иностранных дел коллежский секретарь Александр Пушкин отправлен по надобности службы к Главному попечителю колонистов Южного края России, Г. Генерал-лейтенанту Инзову; почему для свободного проезда сей пашпорт из оной Коллегии дан ему в Санкт-Петербурге мая 5 дня 1820 года" * .
* (В документах и письмах XVIII-XIX веков сохранены особенности орфографии и пунктуации того времени. )
Когда через четыре года поэта по приказу царя высылали уже в новую ссылку, в Псковскую губернию, ему выдали прогоны от Одессы до Пскова согласно чину. "На прогоны к месту назначения по числу верст 1621, на 3 лошади, выдано ему денег 389 руб. 4 коп.", - писал в донесении в июле 1824 года одесский градоначальник.
Фельдъегери и курьеры получали лошадей на почтовых станциях вне очереди. Для них должны были всегда стоять готовые тройки. Но если курьерские лошади были в разгоне, фельдъегерям отдавали любых, бывших в наличии. Затем получали лошадей путешественники в порядке чинов. Человек нечиновный, незнатный голоса на почтовом тракте не имел. Ему подолгу приходилось просиживать в ожидании на станциях. "Чины в России необходимость, хотя бы для одних станций, где без них не добьешься лошадей", - говорит у Пушкина один из персонажей неоконченного "Романа в письмах".
Но всего хуже было путешественнику, когда он не имел подорожной. "Кто езжал по почте, - писал A. H. Радищев в "Путешествии из Петербурга в Москву", - тот знает, что подорожная есть сберегательное письмо, без которого всякому кошельку, генеральский, может быть, исключая, - будет накладно..."
Кроме подорожной для особых случаев в дорожном обиходе существовал лист для смотрителей - о безостановочном отпуске почтовых лошадей. Отпечатанный на специальном бланке лист выдавался "отличным путешественникам и проезжающим по казенной или особой надобности".
Лист для смотрителей не исключал необходимости иметь подорожную, но лошади при наличии его предоставлялись если не безостановочно, то, во всяком случае, быстрее, чем обычно.
Был случай, когда и А. С. Пушкин воспользовался таким листом. Он получил его по знакомству от московского почт-директора А. Я. Булгакова. Отправляясь в дальний путь из Москвы в Казанскую и Оренбургскую губернии собирать материалы для "Истории Пугачева", поэт опасался, что большая часть времени уйдет на ожидание лошадей на станциях. В письме к жене от 2 сентября 1833 года Пушкин писал, что перед отъездом из Москвы он нанес визит А. Я. Булгакову, чтобы "выпросить лист для смотрителей, которые очень мало меня уважают, несмотря на то, что я пишу прекрасные стишки». Такие листы о безостановочном отпуске лошадей хранятся и поныне в Центральном государственном историческом архиве в Ленинграде, в делах Главного почтового управления. А. Я. Булгаков, приятель А. И. Тургенева, одного из друзей Пушкина, безусловно располагал такими бланками и смог выручить поэта. Листы для смотрителей обычно выдавались чиновникам особых поручений. История с листом имела продолжение: Пушкин 18 сентября 1833 года прибыл в Оренбург и остановился здесь у оренбургского военного губернатора В. А. Перовского - брата писателя А. А. Перовского, с которым поэт был близко знаком. Перовский в это время получил письмо от нижегородского губернатора. Речь в нем шла о Пушкине. «Никак не верю,- писал губернатор,- чтобы он разъезжал за документами о пугачевском бунте. Должно быть, ему дано тайное поручение собирать сведения о неисправностях». Письмо рассмешило поэта: его принимали за ревизора. Потом он подал Гоголю мысль о возможности такого сюжета и считал себя крестным отцом его комедии «Ревизор».
Если путешественник не имел подорожной, он должен был заботиться о себе сам, нанимать ямщиков и лошадей по вольной, договорной цене или пытаться получить их на тех же почтовых станциях, за все платя втридорога. Это называлось путешествием «на вольных».
О трудностях езды без подорожной рассказывала кавалерист-девица Н. А. Дурова, описывая свою поездку в Петербург в 1836 году в автобиографической повести «Год жизни в Петербурге, или Невыгоды третьего посещения»:
«Поезжайте без подорожной... Вольные повезут дешевле... Я последовала этому необдуманному совету... Вольные ямщики очень подробно вычисляли, чего бы мне стоило проехать на почтовых станцию, и требовали с меня гораздо больше...
Несколько станций пробовала я брать лошадей почтовых, и меня очень забавляли кривлянья и миганья с таинственным видом некоторых смотрителей, приведенных в восторг тем, что к ним прикатил без подорожной человек, вид которого показывал не имеющего понятия ни о каких хитростях... Смотритель садился за стол, развертывал книгу, оборачивал голову к двери и, крикнув: «Проворнее лошадей!» - оборачивался тотчас же ко мне: «Вашу подорожную?» - «У меня нет ее»,- отвечала я откровенно... После нескольких станций, на которых надобно было платить налево и направо, за все и про все, да еще и очень дорого, поехала я опять на вольных, но тут было еще хуже...»
«С подорожной я заплатила бы от Казани до Петербурга не более трехсот рублей, без нее я издержала ровно шестьсот»,- писала Дурова.
Некоторые путешественники предпочитали «вольных» лошадей, так как боялись быстрой езды - «гоньбы» - на почтовых. Путешествия не всегда бывали благополучны. Из-за плохой дороги либо по причине скорой езды, к которой часто ямщика побуждал и сам нетерпеливый путник, на дорогах опрокидывались экипажи.
«...выехал 5-6 дней тому назад из моей проклятой деревушки на перекладной из-за отвратительных дорог.
"Встреча фельдъегеря". Копия А. Ф. Новикова с рис. П. И. Челищева. 1830-е гг.
Псковские ямщики не нашли ничего лучшего, как опрокинуть меня; у меня помят бок, болит грудь, и я не могу дышать. Жду, чтобы мне стало хоть немного лучше, дабы пуститься дальше на почтовых...»
Самым спокойным был еще широко распространенный в то время старинный способ езды «на своих», или «на долгих». Лошадей тогда обычно не нанимали, а пользовались своими и на одних и тех же лошадях ехали всю дорогу "от места до места", давая им отдохнуть в пути.
В таких случаях путники, не имея необходимости в казенных, почтовых лошадях, делали остановки там, где находили нужным, не завися от расположения почтовых станций.
Езда "на долгих" с длительными остановками для корма и отдыха лошадей без ночной гоньбы, характерной при пользовании почтовыми, действительно была медленной, долгой, но обходилась дешевле.
Пушкин писал в седьмой главе "Евгения Онегина":
Ларина тащилась, Боясь прогонов дорогих, Не на почтовых, на своих...
При езде "на долгих" помещики снаряжали целый обоз для себя, для слуг и множества везомых с собой вещей, продуктов и корма для лошадей. Такой, по тем временам скромный, выезд бережливой помещицы Лариной изображен в романе Пушкина:
Обоз обычный, три кибитки Везут домашние пожитки, Кастрюльки, стулья, сундуки, Варенье в банках, тюфяки, Перины, клетки с петухами, Горшки, тазы et cetera, Ну, много всякого добра. ....................... Поднялся шум, прощальный плач: Ведут на двор осьмнадцать кляч, ....................... В возок боярский их впрягают, ....................... Горой кибитки нагружают...
Все три способа передвижения были известны Пушкину и испытаны им не раз. Он много ездил "на своих", а во время странствий нанимал и "вольных" ямщиков. Свидетельство об этом сохранилось среди приходо-расходных записей в его бумагах и записных книжках * .
* (См.: Рукою Пушкина: Несобранные и неопубликованные тексты. М.-Л.: Academia, 1935, с. 361-362. )
Но из описанных самым верным было путешествие на почтовых. Государственная почта с ее эстафетным способом перевозок от станции к станции гарантировала надежность передвижения. Свой экипаж в пути мог сломаться, лошади выйти из строя. Сколько раз приходилось путешественникам, оставя свою поврежденную карету и лошадей, отправляться далее на почтовых.
Пушкин жаловался С. А. Соболевскому в письме из Михайловского в Москву от 9 ноября 1826 года: "Восемь дней был в дороге, сломал два колеса и приехал на перекладных". "По почте" можно было вернее, а главное, быстрее добраться до места.
Издавна путешествие считалось полезным и целительным занятием. В январе 1830 года Пушкин шутя советовал знакомому M. О. Судиенко: "Милый Судиенко... ты пишешь, что потерял аппетит и не завтракаешь так, как обычно... приезжай на почтовых в Петербург, и аппетит вернется".
Позднее писатели XIX века много говорили о благотворном действии дороги. С. Т. Аксаков в своей хронике "Детские годы Багрова-внука" писал: "Дорога удивительное дело! Ее могущество непреодолимо, успокоительно и целительно. Отрывая вдруг человека от окружающей его среды, все равно, любезной ему или даже неприятной, от постоянно развлекающей его множеством предметов, постоянно текущей разнообразной действительности, она сосредоточивает его мысли и чувства в тесный мир дорожного экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминание прошедшего и, наконец, на мечты и надежды - в будущем..."
Полезной считалась и быстрая езда, как придающая энергию и отвагу встряска для организма. О ней говорит Н. В. Гоголь в поэме "Мертвые души": "И какой же русский не любит быстрой езды?.. Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное?.."
Путешествия на лошадях делали дорогу запоминающейся. При таком способе передвижения Россия казалась бескрайней. У Пушкина: "От финских хладных скал до пламенной Колхиды" ("Клеветникам России"); у Гоголя: "...хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь" ("Ревизор") или "ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты..." ("Мертвые души").
Путешествующий близко видел и ощущал родную землю, и потому так особенно характерна для русской литературы с конца XVIII и до середины XIX века связь темы дороги с образом родины. Например, у А. Н. Радищева в его "Путешествии из Петербурга в Москву" дорога - это и сама Россия. Через путешествие познает Русь и пушкинский герой:
Онегин едет; он увидит Святую Русь: ее поля, Пустыни, грады и моря.
Гоголь саму Русь сравнивает с "бойкой необгонимой тройкой" и, чтобы также показать Россию, в "Мертвых душах" отправляет в дорогу своего героя Чичикова.
Дорога порождает образ отчизны и в стихотворении М. Ю. Лермонтова "Родина":
Проселочным путем люблю скакать в телеге И, взором медленным пронзая ночи тень, Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге, Дрожащие огни печальных деревень.
С дорогой была связана также тема разлуки и неизвестности, ожидающей путешественника на чужбине.
Грусть расставания, которой полны памятники народной поэзии, находит особое выражение у русских писателей конца XVIII и первой половины XIX века.
Н. М. Карамзин в "Письмах русского путешественника" обращается к друзьям: "Расстался я с вами, милые, расстался! Сердце мое привязано к вам всеми нежнейшими своими чувствами, а я беспрестанно от вас удаляюсь и буду удаляться!.. Сколько лет путешествие было приятнейшею мечтою моего воображения?.. Но когда пришел желаемый день, я стал грустить, вообразив в первый раз живо, что мне надлежало расстаться с любезнейшими для меня людьми в свете".
Лубочная картинка к народной песне на стихи А. С. Пушкина "Под вечер осенью ненастной". 1829
В седьмой главе "Евгения Онегина" грустит, покидая родной дом, Татьяна:
"Простите, мирные места! Прости, приют уединенный! Увижу ль вас?.." И слез ручей У Тани льется из очей.
Было ли путешествие желанным или вынужденным, впереди оно таило неведомое. Что же ждет путника впереди?
Кто сей путник и отколе, И далек ли путь ему? По неволе иль по воле Мчится он в ночную тьму? На веселье, иль кручину, К ближним ли под кров родной, Или в грустную чужбину Он спешит, голубчик мой?
(П. А. Вяземский. Еще тройка)
Вернется ли путник в покинутый родной дом и к своим друзьям и найдет ли их прежними после долгой разлуки? Какова судьба его?
В русском языке, народном поэтическом творчестве и произведениях литературы темы дороги (пути) и человеческой судьбы сближались с давней поры.
В стихотворении "19 октября" 1825 года Пушкин, обращаясь к лицейскому товарищу А. М. Горчакову, писал:
Нам разный путь судьбой назначен строгой; Ступая в жизнь, мы быстро разошлись: Но невзначай проселочной дорогой Мы встретились и братски обнялись.
Как символ человеческой судьбы, быстро текущей жизни и невозвратности уходящего времени тема дороги-судьбы волновала поэтов со времен античности * .
* (У истоков этой темы лежал античный миф о Фаэтоне - сыне Гелиоса - бога солнца (согласно мифу, Гелиос каждое утро выезжает с востока в колеснице, запряженной четверкой быстроногих огнедышащих коней, а вечером на западе спускается в океан. Фаэтон умолил отца доверить ему управление колесницей на один день, но не смог справиться с конями и погиб). Поэтический миф о Фаэтоне (в XIX веке фаэтоном был назван особый вид легкой коляски) по-разному интерпретировался многими авторами, и мы лишь коснемся этой большой темы. )
Она нашла отражение и в русской поэзии. Так, например, в 1825 году Е. А. Баратынский написал стихотворение "Дорога жизни". Время уподобляется в нем почтовым лошадям.
В дорогу жизни снаряжая Своих сынов, безумцев нас, Снов золотых судьба благая Дает известный нам запас: Нас быстро годы почтовые С корчмы довозят до корчмы, И снами теми путевые Прогоны жизни платим мы * .
* (Стихи позднее получили и второе название - "Путевые расходы": путник платит за проезд "снами золотыми". По-своему па- ходит здесь отражение тема Фаэтона, заплатившего жизнью за путешествие на солнечной колеснице. )
В 1823 году Пушкин, словно заимствуя образ из мировой поэзии, написал "Телегу жизни". В его стихотворении вместо "легкой колесницы" и "солнечных коней * " - "телега" и "ямщик лихой":
* (Гете писал в книге "Из моей жизни. Поэзия и правда": "...мчат солнечные кони легкую колесницу судьбы, и нам остается лишь твердо и мужественно управлять ими... Куда мы несемся, кто знает?!!" )
Хоть тяжело подчас в ней бремя, Телега на ходу легка; Ямщик лихой, седое время, Везет, не слезет с облучка. С утра садимся мы в телегу; Мы рады голову сломать И, презирая лень и негу, Кричим: пошел!.......... Но в полдень нет уж той отваги; Порастрясло нас; нам страшней И косогоры и овраги; Кричим: полегче, дуралей! Катит по-прежнему телега; Под вечер мы привыкли к ней И дремля едем до ночлега, А время гонит лошадей.
Путник у Пушкина совершает в "Телеге жизни" свой обычный человеческий путь, он проезжает в ней утро, полдень и вечер своей жизни, а гонит лошадей "седое время".
У Пушкина немало стихов, связанных с дорожными впечатлениями и размышлениями. Одно из них он начал писать в 1833 году и затем вернулся к нему в конце 1835 года. Текст остался незавершенным. В черновых рукописях несколько вариантов. По ним можно судить, что поэт хотел рассказать о каком-то путешествии. В черновиках в одном случае речь о дороге "От** к Москве", в другом строки: "Там, где ровный и отлогий путь под Волгою лежит" * . Обработанный в 1835 году набело отрывок наводит на мысль о дороге на Псков. Но в то же время этот почти лишенный географических указаний окончательный набросок позволяет судить об основной мысли стихотворения. Она заключена в том, что путешественник проездом невидимо наблюдает и познает чужую жизнь:
* (Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 16 т. М.: Изд-во АН СССР, 1937-1949. Т.3, с. 403, 1012-1013. )
Если ехать вам случится От**** на** Там, где Л. струится Меж отлогих берегов,- От большой дороги справа, Между полем и селом, Вам представится дубрава, Слева сад и барский дом. ....................... И, ездой скучая, мимо..............развлечен, Путник смотрит невидимо На семейство, на балкон.
Проезжая по одной и той же дороге, путник видит все тот же пейзаж и одних и тех же людей - дом и сидящее на балконе семейство, и каждый раз он наблюдает их жизнь невидимо от них.
К этому приему не раз обращался Пушкин в своем творчестве. Рассказ постороннего человека, наблюдающего чужую жизнь, стал основой повести "Станционный смотритель", где так полно отражены путевые впечатления поэта и дорожный быт России * .
* (См.: Берковский Н. Я. Статьи о литературе. M.-JI.: Гослитиздат, 1962, с. 323. )
Редкого смотрителя не знаю я в лицо, с редким не имел я дела... Сии столь оклеветанные смотрители вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести... Из их разговоров (коими некстати пренебрегают господа проезжающие) можно почерпнуть много любопытного и поучительного...
Пушкин А.С. Станционный смотритель
16 марта, суббота
13:00 Остров Невезения-1: от Красного Октября до Балчуга
Место встречи: м. «Кропоткинская», последний вагон из центра, выход на Волхонку, к Храму, по лестнице вверх
14:00 Москва Гиляровского
Место встречи: м. «Сухаревская», у выхода №1 из метро на площадке перед Макдональдсом
17 марта, воскресенье
13:00 Немецкая слобода
Место встречи: м. «Бауманская», у выхода из метро, на улице
Экскурсию ведет Александр Иванов
14:00 Щукино: старая Москва, а не бывшая деревня (НОВАЯ ЭКСКУРСИЯ)
Место встречи: у выхода №1 из метро «Щукинская». Первый вагон от центра. Ориентир: Макдональдс
Экскурсию ведет Александр Усольцев
Четверг, марта 29, 2012
Когда мы читаем книги о Москве, постоянно видим упоминаемых там извозчиков – ванек, лихачей. Кого они из себя представляли? Кроме того, множество средств передвижения – коляски, брички, дрожки, калиберы, пролётки и так далее. Чем все они отличались друг от друга? Попробуем разобраться в этом и проследить историю частного извоза в дореволюционной Москве.
Городской транспорт России прошлых веков был в руках извозчиков. Извозчик — возчик, работающий по найму. Когда-то заработок его был выгодным и, по сравнению с другими профессиями, довольно значительным. Но мало-помалу трамвай, автомобиль и автобус вытеснили его из города. В Москве в 1645 г. их было около 2 тыс., в 1775 г. — 5 тыс., в 1838 г. — 8 тыс., в 1895 г. — 19 тыс., в 1914 г. — 16 тыс., в 1928 г. — 5 тыс., в 1939 г. — 60 тыс.(!).
Как правило, извозчиками становились выходцы из низших сословий — в основном бывшие крестьяне, подавшиеся в город на заработки, но так и не нашедшие себе места на фабриках, заводах, торговых предприятиях, отставные солдаты и т.д.
Спрос на них был большой, поэтому потребовалось вводить, стоянки, номерные знаки, систему организации заказов и тарифы. Как раз единых тарифов на оплату услуг извозчиков не было, и каждый просил с пассажира столько, сколько захочет и затем уже они торговались.
Для всех извозчиков были прописаны правила, за нарушение которых применяли штрафные санкции:
— Извозчик должен был иметь свой номерной знак.
— Номерной знак должен был быть прибит в соответствующем месте.
— Остановка только в определенных местах.
— Экипаж должен был быть чистый и неразбитый.
— Кафтан извозчика должен был быть в приличном виде.
Кроме того, им приходилось проходить в полиции осмотр экипажа, после которого, если все в порядке ставили определенные пломбы.
Существовали и ограничения по возрасту для извозчиков- от 18 до 65 лет. Специальной строкой означалось, что извозчик должен отличаться трезвым поведением. Это требование не выполнялось повсеместно, особенно зимой.
Б. Кустодиев. «Извозчик (лихач)»
Типы извозчиков
Городские извозчики разделялись на ванек, лихачей и нечто промежуточное - живейных. Ванькой назывался полунищий крестьянин, приехавший на заработки в город, обычно зимой, по выражению Некрасова, на «ободранной и заморенной кляче» и с соответствующей повозкой и сбруей. У лихача, наоборот, была хорошая, резвая лошадь и щегольской экипаж.
Ванька
«Ваньки» были самыми бесправными, желающих поживиться за их счет всегда хватало. «Традиции» современной ГИБДД возникли не на пустом месте. Бытописатель московской жизни Евгений Иванов в книге «Меткое московское слово» приводит горестное восклицание извозчика-«ваньки»: «Кажинный день на городового расход. Вот статуй еще небесный!». Значительную часть дохода «ваньки» ежедневно сдавали хозяину извоза, у которого стояли на постое. Причем, сумма обычно была фиксированной. Недоимка записывалась за извозчиком, и зачастую он возвращался в родную деревню не с прибытком, а с долгами.
Лихач
На другом полюсе извозчичьей иерархии находились «лихачи». У них были хорошие, ухоженные лошади, лакированные коляски, зачастую на шинах-дутиках. Лихачи, как правило, работали на себя, рассчитывая на богатых клиентов. На «лихачах» ездили офицеры, кавалеры с дамами, богатые купцы и т.д. Нанимали их и различные авантюристы и проходимцы, которым надо было «пустить пыль в глаза» или быстро откуда-нибудь уехать. «Лихачи» появлялись на улицах к обеду, но трудились всю ночь. Театры, рестораны, гостиницы – вот основные точки, где они ждали своих клиентов. За поездку «с ветерком» «лихач» просил не меньше 3 рублей, тогда как «ванька» брал за поездку 30-70 копеек. «Лихач» мог себе позволить выбирать седока, но и заработок у него был значительным, богатые господа, уезжающие после театра кутить с актрисами, не скупились, да и нанимали коляску часто на всю ночь. Ценились экипажи с откидным верхом, в них подвыпившие господа с дамами могли не бояться нескромных взглядов. Среди извозчиков своеобразной аристократией считались «голубчики» или «голуби со звоном», которые имели на своих экипажах мелодичные поддужные колокольчики. А название их произошло от знаменитого кучерского выкрика: «Эх, голуби!».
Одежда и форма извозчиков
Костюмы извозчиков устанавливались распоряжениями городской управы. Они носили неуклюжий кафтан «на фантах», т. е. на двух сборках сзади, подпоясанный наборным поясом, и поярковую шляпу с пряжкой, доставшуюся им от старых цеховых фасонов начала девятнадцатого века. Лихачи любили франтить, отделывая свою форму выпушками из дорогого лисьего меха и наряжаясь в зимнее время взамен обычной для профессии барашковой шапки в настоящую «бобровую».
Ломовые имели летом русские рубахи, жилеты, большие фартуки и картузы, а зимой те же шапки и «спинжаки», или ватные пиджаки. Самый старый костюм был кафтан, но с неимоверно набитым пенькой и «простланным» пушными продольными бороздами задом. От такого наряда дошедший с козел извозчик представлял собой какой-то феномен готтентотского сложения.
Номерной знак носили ранее на спине, возле ворота, и только позднее стали прибивать к облучку и задку экипажа.
Б.Кустодиев «Извозчики», 1920.
Виды экипажей
Экипажи использовались различных форм: коляски и пролетки нескольких видов, брички, дрожки, линейки и т.д. В Москве даже ввели распоряжением генерал-губернатора Д.В. Голицына определенный образец экипажа, так называемый «калибер». Но широкого применения это нововведение не получило.
Коляски
Довольно простыми и легкими экипажами были коляски. В отличие от карет кузов у них был открытый, но с откидным верхом. Коляски обычно запрягались парой или тройкой лошадей, однако очень богатые люди, вроде Троекурова в «Дубровском», Андрея Болконского в «Войне и мире» или губернаторской дочки в «Мертвых душах», ездили в коляске шестериком.
Известен рассказ Гоголя «Коляска», в котором гости обнаруживают спрятавшегося от них хозяина в его новой коляске. В рассказе Чехова «Враги» различие кареты и коляски служит важной характеристикой социального и нравственного различия персонажей. Богатый помещик заезжает за доктором в коляске. Когда выясняется, что вызов был ложным и ненужным, доктор, у которого только что умер сын, высказывает свое негодование помещику, после чего тот приказывает лакею: «Пошел, скажи, чтобы этому господину подали коляску, а для меня вели заложить карету». Карета подчеркивала материальное превосходство помещика над доктором.
Коляска
Разновидностями щегольских городских колясок с открывающимся верхом были фаэтон и ландо.
Ландо́ (через фр. landau от нем. Landau(er)) - лёгкая четырёхместная повозка со складывающейся вперёд и назад крышей. Название образовалось от названия города Ландау в Германии, где повозки этого типа были изобретены в XVIII веке.
Комфортабельные ландо на рессорах и иногда пневматических шинах всегда считались роскошными, «дамскими», экипажами. До сих пор используются как фиакры и в парадных случаях.
Пассажирские сиденья расположены в два ряда лицом друг к другу.
Конструкция ландо не позволяла пассажирам управлять лошадью и потому требовался кучер.
Использовались как мягкие поворотные крыши, так и жёсткие съемные элементы.
Ладно с разложенной и сложенной крышей.
Брички
Бри́чка- известная с XVII века лёгкая четырёхколёсная повозка для перевозки пассажиров. Кузов мог быть как открытым, так и закрытым и крепился на двух эллиптических рессорах. Верх делали кожаным, плетёным или деревянным, иногда его утепляли; были модели и без верха.
Хоть бричка была довольно лёгкой, она вполне выдерживала дальние поездки - так можно судить по той бричке, на которой разъезжал по Руси Чичиков. В чичиковской бричке верх кузова, то есть своего рода шатер над седоком, был «от дождя задернут кожаными занавесками с двумя круглыми окошечками, определенными на рассматривание дорожных видов». На козлах рядом с кучером Селифаном сидел лакей Петрушка. Бричка эта была «довольно красивая, рессорная».
Бричка.
В бричку запрягали одну или пару лошадей. Кучер мог сидеть на козлах или рядом с пассажиром.
Долго не исчезали допотопные безрессорные брички - в такой едет мальчик Егорушка в чеховской «Степи».
В наше время бричкой называют простую одноконную легкую повозку.
Дрожки
Дрожки получили свое название от описанных выше дрог - длинных брусьев, соединяющих обе оси. Первоначально это была совсем примитивная повозка: на доску, положенную сверху, приходилось садиться верхом или боком. Подобного рода дрожки иногда называли трясучками. Позднее дрожки усовершенствовались, обрели рессоры и кузов. Такие дрожки иногда получали название коляски, по сходству. Но ни старые, ни более совершенные дрожки для езды на особо длинные расстояния не использовались. Это был преимущественно городской экипаж. Городничий в «Ревизоре» едет в гостиницу на дрожках, Бобчинский готов петушком бежать за ним, любопытствуя посмотреть на ревизора. В следующем действии городничий едет на дрожках с Хлестаковым, а не хватает места Добчинскому… У гоголевских старосветских помещиков были дрожки с огромным кожаным фартуком, от которых воздух наполнялся странными звуками.
Дрожки.
Пролётки
Городские извозчичьи дрожки назывались пролётными и вскоре сократили свое название до слова «ПРОЛЕТКА». Такой легкий двухместный экипаж с рессорами и поднимающимся верхом можно было видеть в городах СССР еще в 1940-х годах. Выражение «ехать на извозчике» означало «ехать на извозчичьей пролетке», зимой же - на извозчичьих санках сходной конструкции.
Извозчик на пролётке. 1898 год.
Одни из последних пролёток, 1920-е годы.
Калиберы
Рессорные пролетки появились только в 1840-х годах. До того у извозчиков были калиберные дрожки, или просто калибер. На таких дорожках мужчины ездили верхом, женщины садились боком, поскольку это была простая доска, положенная на обе оси, с четырьмя примитивными круглыми рессорами. Одноместный калибер назывался гитарой - по сходству формы сидения. Извозчики ожидали седоков на биржах - особо выделенных платных стоянках. Описывая в «Евгении Онегине» петербургское утро, Пушкин не упускает и такую деталь: «…На биржу тянется извозчик…»
Одноместный калибер.
Линейки
Линейкой первоначально назывались простые длинные дрожки с доской для сидения боком или верхом, а если доска была достаточно широка - по обе стороны спиной друг к другу. Такой же одноконный экипаж называется в «Пошехонской старине» Салтыкова-Щедрина долгушей-трясучкой, а у Л. Толстого в «Анне Карениной» - катками, на нем гости Левина едут на охоту.
Позднее линейкой стал именоваться городской или пригородный многоместный экипаж со скамьями по обе стороны, разделенные перегородкой пассажиры сидели боком по направлению движения, спиной друг к другу. Рейсовые городские линейки снабжались навесом от дождя.
Линейка в Москве. 1890-е годы.
По количеству лошадей городских извозчиков повозки можно разделить на управляемые одной лошадью, двойки и тройки. Четвёрки, шестёрки и восьмёрки использовались в основном за городом.
Тройка
Тройка - старинная русская запряжка лошадей. Тройка была придумана для быстрой езды на длинные расстояния.
Это единственная в мире разноаллюрная запряжка. Коренник - центральная лошадь - должен идти быстрой чёткой рысью, а пристяжные - лошади сбоку - должны скакать галопом. При этом развивается очень высокая скорость 45-50 км/ч.
Механизм тройки заключается в том, что идущего широкой, размашистой рысью коренника, как бы «несут» на себе скачущие галопом пристяжные, пристёгнутые к кореннику постромками. Благодаря этому все три лошади медленнее устают, но поддерживают высокую скорость.
Тройка появилась и получила своё нынешнее название около 200 лет назад. По существовавшим тогда правилам при перевозке пассажиров в почтовых кибитках можно было впрягать трёх лошадей только если людей оказывалось трое. Двое или один должны были ехать на паре лошадей. Бубенцы и колокольчики разрешалось вешать только на почтовые тройки и курьерские, перевозившие важные государственные депеши. В царские времена на тройках, помимо важных господ, ездили почтальоны (почтовая тройка), пожарные и все, кому нужна была быстрая скорость на длительный период времени. Часто тройки запрягались в дни свадеб и других праздничных торжеств, когда кучера могли «полихачить» и выпустить в галоп даже коренника.
Обычными лошадьми для тройки были некрупные и неказистые, но очень выносливые вятские лошади. Люди побогаче заводили тройку статных и крупных орловских рысаков. Лучшая тройка - это тройка, где все лошади подобраны в масть, а коренник заметно крупнее ростом и статью пристяжных.
А теперь, в заключение – интересные истории из газетных хроник, различные происшествия с извозчиками, происходившие в начале ХХ века.
03 января (21 декабря) 1902 года:
Московские извозчики, биржа которых по вечерам находится на Дмитровке, на днях отпраздновали, и как говорят с большой «помпой», юбилей своего коллеги Ефима Быстрякова. Оригинальному юбиляру 74 года и проездил он по московским улицам без всякого перерыва 60 лет. Много знаменательной особенностью почтенного возницы является то обстоятельство, что он в течение своей многолетней извозчичьей работы не выпил ни одной рюмки водки. Быстряков сколотил себе небольшое состояньице, в виде небольшого именьица под Москвой, которое около 30 л. назад было приобретено за 1 500р., а теперь ценится в 15 000 рублей.
07 июня (25 мая) 1911 года 07 июня (25 мая) 1911 года. Из-под Москвы.
Царицынские извозчики, сговорившись между собой, назначают крайне высокие цены за проезд от станции на дачи. Дачники обратились с жалобой в местное общество благоустройства. Последнее же возбудило ходатайство перед уездной земской управой, прося ее установить таксу для разнуздавшихся извозчиков. Ходатайство это встретило сочувствие. Помимо Царицына, управа предполагает ввести такую же таксу и в других дачных местностях.
Убийство часовым извозчика. 17 (04) января 1911 года
В 3 часу утра на 1 января в Кремле, у главного подъезда Кремлевского Дворца, гренадером 10-й роты 4-го Гренадерского Несвижского полка Василием Хлаповым, стоявшим там на часах, выстрелом из винтовки совершено убийство легкового извозчика, кр. Михайловского у., Ивана Семенова Киселева. 28 л., при следующих обстоятельствах. Последний, проезжая по Дворцовому проезду, остановился у главного подъезда, сошел с саней и, будучи в нетрезвом виде, стал просить у часового денег на водку. Часовой предложил извозчику от него отойти, предупредив, что будет стрелять. Киселев не исполнил требования и стал отнимать у часового винтовку. Последний во время борьбы начал давать сигнальные свистки, вызывая на помощь, но они не были услышаны. Видя, что от пьяного извозчика никак не избавишься, Хлапов еще три раза предупредил, что будет стрелять, и когда Киселев продолжил нападение и борьбу, намереваясь схватить за винтовку, Хлапов произвел выстрелил и убил извозчика наповал.
Ограбленный извозчиком. 06 января (24 декабря) 1911 года
22 декабря, в 7 часу вечера, приезжавший из провинции в Москву за товаром, Подольский мещ. Степан Федотов на извозчике задремал и очнулся уже близ Анненгофской рощи, где оказалось, что извозчик вытащил у него бумажник с 600 руб., паспортом и разными счетами, столкнул сонного Федотова с саней и скрылся.
«Образцовые» уличные заграждения. 09 апреля (27 марта) 1910 года
25 марта, в 10 часу вечера, легковой извозчик кр. Ивлев, проезжая с Е.Н.Опочининым по Долгоруковскому пер., наехал на деревянный ящик, которым была прикрыта большая яма, образовавшаяся вследствие обвала. Ящик отлетел в сторону, лошадь рухнула в яму, пролетка опрокинулась на вылетевшего из нее г.Опочинина и придавила Ивлева. С тяжкими ушибами тела, оба пострадавшие отправлены в приемный покой Тверской части.
Извозчик-мститель. 01 июля (18 июня) 1909 года.
Вчера, в 5 ч. дня на углу Тверской и Леонтьевского пер., случайные прохожие были свидетелями не совсем обыкновенного происшествия: вопреки установившейся практике не автомобиль налетел на извозчика, а извозчик на автомобиль, сворачивавший с Тверской в Леонтьевский пер.
Удар лихого извозчика был настолько силен, что в автомобиле вдребезги разлетелись стекла и повреждены шины. Извозчик отделался благополучно, ни сам, ни пролетка не пострадали.
К месту происшествия собралась толпа любопытных, По адресу злополучного автомобиля раздались остроты и шутки.
В неожиданный восторг пришел извозчик:
— Не все вам нашего брата давить!
Кто-то из толпы изрек:
— Извозчик-мститель!
К месту происшествия спешили городовые:
— Господа, расходитесь! Пожалуйста, не останавливайтесь!
Господа расходились и полиция записала №№ извозчика и автомобиля. Последний запыхтел и двинулся под смех прохожих.
31 (18) марта 1909 года
Шестилетний мальчик Сергей Сурков, играя по Бабьегородскому пер., вздумал «покататься». Мимо проезжал извозчик. Мальчик уцепился за заднюю ось пролетки. На повороте раздался неистовый крик Суркова.
Извозчик остановился. Несчастного мальчика сняли с пролетки со сломанной ногой.
Для лечения он отправлен в Морозовскую больницу.
Текст и подборка старых материалов: Александр Иванов
Общее развитие таможенного дела в Московском государстве
В Московском государстве возникает таможенное законодательство при Ярославе Мудром, которое нашло свое воплощение в «Русской правде» (который является древнейшим сводом русского феодального права), а также в других исторических документах.
Появляются элементы таможенного дела, такие, как торговые пошлины. Следует различать пошлины провозные, взимавшиеся за провоз товара к месту торга, и торговые, которыми облагалась собственно купля-продажа. На Руси древнейшая провозная пошлина называлась мытом.
Слово «мыт» (мыто) означало место, где останавливались возы и суда, впоследствии оно получило значение пошлины, собираемой с груженного товарами сухопутного и водного транспорта.
Мытники собирали пошлину на мытных заставах по проезжим дорогам и особенно на мостах и переправах через реки, бывшие в древности главными торговыми путями, а также в местах, где производилась торговля. Мыт собирали с возов или судов, нагруженных товаром, который везли на продажу, – «а мыта с воза по денге»; его брали также с едущих верхом – «а с пешехода мыта нет». Мыт налагался только на торговых людей – «а поедет без торговли, ино с того мыта нет и пошлин».
В письменных источниках XIV в. упоминаются мыта в Рязани, Твери, Костроме, Москве и городах Московского княжества – Можайске, Коломне, Звенигороде, Дмитрове, из документов известно о существовании еще более древних мытов: в XIII в. – в Суздальской земле, в XII в. – в Смоленской и Киевской, встречаются также мыта по волостям, селам и слободам.
На протяжении XV – XVI вв. Московская Русь в экономическом отношении представляла собой сеть еще недостаточно связанных между собой рынков. Естественно, что отдельные территории, бывшие в недалеком прошлом самостоятельными удельными княжествами, во многом сохраняли атрибуты прежней независимости. В частности, границы между русскими княжествами, хотя и объединенными с определенного времени политически в единое государство, с точки зрения свободы перемещения товаров и людей долгое время имели характер межгосударственных с присущими им таможенными ограничениями.
Наиболее древним княжеством на Ярославской земле было образовавшееся в результате распада Киевской Руси Ростово-Суздальское княжество, включавшее в себя и территорию современной Ярославской области. В начале XIII в. оно распалось, и на его месте образовалось несколько более мелких княжеств, в том числе Ростовское, Угличское и Костромское. Ярославское удельное княжество существовало с 1218 г., когда в княжение вступил внук Всеволода Большое Гнездо князь Всеволод Константинович.
На протяжении более чем двух веков первоначальная территория Ярославского княжества дробилась на многочисленные уделы все более мелких размеров. Княжества делились тогда на города с уездами и волости, объединявшие деревни, села и погосты. В середине XV в. ярославские князья признали верховенство московских, и Ярославское княжество стало частью Московского государства, образовав его Ярославский уезд. В 1463 г. в Ярославль был назначен великокняжеский наместник.
С середины XVI в. в русской торговле начинается новый период. Развиваются новые торговые отношения.
Особенность русской торговли в этот период состояла в том, что, с одной стороны, государство располагало огромными сырьевыми запасами, с другой, отсутствовала даже скудная промышленность. В стране была слабо развита сеть дорог, не было людей опытных в ведении торговли, т. е. купцов, следовательно, привлекаются иностранные купцы, развиваются внешнеторговые отношения.
Особенность торговли во второй половине XVII в. состояла в том, что государство стремилось к совершенствованию таможенного законодательства, к защите национальных интересов России в торговле через таможенный механизм, и в первую очередь через тарифы.
В середине XVII в. в России объективно назревали таможенные реформы.
К началу XVII в. система пошлин в Московском государстве представляла, по мнению исследователей таможенного дела, «механический конгломерат долголетних исторических напластований».
В XVII в. внешняя торговля России значительно отставала от западных стран.
Начинают развиваться и укрепляться таможенные органы и структуры. В XVII в. таможни имелись во всех городах и местечках, а в больших городах их было по нескольку. История свидетельствует, что в Москве имелись Большая таможня, Померная изба, где взимались пошлины с хлебных товаров, Мытная изба, в которой платились пошлины с леса, дров, скота.
В России складывается два способа укомплектования таможен и, соответственно, сбора пошлин.
Первый, так называемый «верный » способ, когда к выполнению обязанностей на таможне привлекались представители купечества, посадских людей и уездных крестьян. Таможенные головы избирались на один год.
Второй способ управления таможнями и сбора пошлин – сдача таможен на откуп . Суть этого способа состояла в том, что заинтересованное лицо вносило в государственную казну определенную сумму денег, не меньшую, чем средний сбор таможенной пошлины за прошедший год, и собирало пошлины в свою пользу.
В XVII в. в России еще не было централизованного органа управления таможнями. Он начал складываться лишь к концу столетия.
К началу XVIII в. таможенная система в Российском государстве отвечала потребностям внешней торговли и решению задач налоговой политики.
Процесс совершенствования таможенного дела в Московском государстве шел медленно.
К началу XVIII в. в Московском государстве законодательно была закреплена единая тарифная система пошлин, которая способствовала более организованному сбору таможенных доходов.
Зарождение внешней торговли на Руси и ее влияние на развитие таможенного дела
Как уже говорили выше, что в Московском государстве возникает таможенное законодательство при Ярославе Мудром, и которое нашло свое воплощение в «Русской правде» (который является древнейшим сводом русского феодального права), а также в других исторических документах. Торговые пошлины, которые появились в это время, различались между собой.
Древнейшая провозная пошлина на Руси называлась мытом. Слово мыт (мыто) означало место, где останавливались возы и суда, впоследствии оно получило значение пошлины, собираемой с груженного товарами сухопутного и водного транспорта.
Мытники находились на мытных заставах по проезжим дорогам и особенно на мостах и переправах через реки, бывшие в древности главными торговыми путями, а также в местах, где производилась торговля. Мыт собирали с возов или судов, нагруженных товаром, который везли на продажу, – «а мыта с воза по денге»; его брали также с едущих верхом – «а с пешехода мыта нет». Мыт налагался только на торговых людей – «а поедет без торговли, ино с того мыта нет и пошлин».
Денга (деньга) – русская серебряная монета, вошедшая в обращение в конце XIII в. Разные удельные княжества чеканили свои денги. 200 московских денег составляли рубль. С начала XVI в. 2 денги равнялись 1 копейке. Половина денги называлась полушкой.
В письменных источниках XIV в. упоминаются мыта в Рязани, Твери, Костроме, Москве и городах Московского княжества Можайске, Коломне, Звенигороде, Дмитрове, из документов известно о существовании еще более древних мытов: в XIII в. – в Суздальской земле, в XII в. – в Смоленской и Киевской, встречаются также мыта по волостям, селам и слободам.
На древность мытных пошлин указывают встречающиеся в княжеских грамотах XIV – XV вв. упоминания порядков, установленных в еще более ранние времена: «А мыты ны держати старые пошлые , которые были при наших Дедех» . По сообщению ростовского краеведа XIX в. А. Я. Артынова, в обнаруженных им документальных свидетельствах, являвшихся списками с документов, описывавших события первой трети XII в., упоминался мыт в приозерной слободе Угожь близ Ростова Великого (ныне село Угодичи Ростовского района). В этих свидетельствах говорилось о том, что в период своего великого княжения сын Владимира Мономаха князь Мстислав Владимирович освободил угожских крестьян от наложенной им на своих подданных тяжелой подати «взимать у мыта от воза по две векши» . По оценке А. Я. Артынова, размер мытного сбора был так велик, что «от этой подати многие из ростовцев удалились в другие уделы». Аналогичные порядки существовали тогда, видимо, и в других районах Северо-Восточной Руси – например, в договорной грамоте новгородцев с тверским князем Ярославом Ярославичем от 1265 г. говорится: «А что, княже, мыт по твоей земли, и по иной волости, и по всей Суждальской земли, а то, княже, имати по две векши от лодье, и от воза, и от лну, и от хмелна короба».
Сбор мытной пошлины шел в пользу удельных князей («мыты которые в котором уезде, то того князя»), впрочем, их право учреждать мыты по своему произволу могло ограничиваться договорами как с великими князьями, так и с соседями. Договор о союзе двух князей обычно сопровождался обязательством разрешать купцам с обеих сторон свободно провозить свои товары и торговать «чистым путем» – «без рубежа» и «без зацепок». Например, в договорной грамоте великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского с тверским князем Михаилом Александровичем от 1368 г. говорится: «А гостем и торговцем Новагорода Великого и Торжку и с пригородей дати ти путь чист без рубежа сквозь Тферь и Тферьскии волости; а мытов ти новых и пошлин не замышляти, а мыта ти имати и пошлины по старине у Новгородцев и у Новоторжцев». К сожалению, подобные документы ярославских князей неизвестны, однако указание в упомянутой грамоте на союзнические отношения Ярославля с Москвой в то время – «а Князи […] Ярославстии с нами один человек» – позволяет предположить, что аналогичный договор существовал также между ярославскими и московскими князьями, и в нем вполне могли оговариваться условия льготной беспошлинной торговли между их княжествами.
Управляющие более мелкими районами (волостями) назывались волостелями. Подобное пожалование получило наименование отдачи «в кормление», так как наместники и волостели, собирая с населения пошлины и другие виды платежей и натуральный оброк, за счет этого «кормились», т. е. содержали себя и своих приближенных. Иногда отдавались в кормление мыт и другие пошлины, и частные владельцы (наместники и волостели) собирали тогда его в свою пользу, как это было, например, в начале XVI в. в Дмитрове, где наместнику полагались проплавные и поголовные пошлины с проходящих с товаром судов .
Мыт брали деньгами, количество его было различно в зависимости от транспорта, на котором везли товары. При сборе мыта не обращалось внимания на качество и стоимость товаров, значение имели только тип и размер судов или количество возов. Величина судов определялась количеством досок, которые пошли на их строительство. Например, с паузка – речного мелководного судна, служившего для выгрузки товара с больших судов, – в Дмитрове в 1520-х гг. взималось «с доски донные по алтыну, […] колко будет в паузке во дне досок, […] а две доски откосные за одну доску […] пошлины имати». В одном из договоров середины XV в. сказано: «А с лодьи пошлина с доски по два алтына, а болши того пошлин нет, а с струга алтын» . Подобный подход к начислению провозной пошлины сохранялся вплоть до XVII в. Как явствует из таможенной книги г. Романова (ныне левобережная часть г. Тутаева Ярославской области) за 1635 г., размер «привоза» и «отвоза» – пошлин за привоз и отвоз товара – был установлен в размере полторы денги с телеги груза и не зависел от его характера. Это видно из исторического документа – выписки из таможенной книги города Романова.
Выписка из таможенной книги города Романова
Лета 7143 году сентября с 1 числа по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу и по таможенной уставной грамоте и по выбору посадских людей книги таможенные выборным целовалникам и голове Григорью Михееву да Михаилу Перфильеву с таварыщи таможенному збору всяких товаров, привозу и отвозу, и кто чево платил, и сколких рублев, и тому книга.
Сентября в 1 день платил отвоз романовец Василей Кузмин з двух телег. Взято отвозу 3 де[нги].
Сентября в 2 день являл отвоз романовец Миня Микитин три телеги. Взято отвозу 4 де[нги] с полушкою.
Сентября в 3 день являл отвоз романовец Тимофей Семенов шесть телег. Взято отвозу 9 де[нег].
Сентября в 4 день являл привоз романовец Иван Федоров москотилного товару на три рубля. Взято привозу 4 де[нги] с полушкою.
Сентября в 5 день являл привоз романовец Фома Павлов две рогожы соли 8 рублев. Взято привозу гривна.
Того ж дни являл отвоз романовец Василей Онтипин 4 телеги. Взято отвозу алтын.
Того ж дни платил отвоз романовец Иван Ярофиев з двух телег. Взято отвозу 3 де[нги].
Сентября в 6 день являл отвоз романовец Нестер Терентьев десять телег. Взято отвозу 2 алтын 3 де[нги].
Того ж дни платил отвоз романовец Григорей Ондреев семи рублев. Взято отвозу два алтына.
Того ж дни платил борисоглебец Меншик Шебунин скупку со ш[ес]ти рублев. Взято пошлин шесть алтын.
Сентября в 7 день съежжали на Романов торговати всякие торговые и уездные люди и того дни платил белозерец Микифер Осипов сын Конахин с продаж з девяти рублев. Взято пошлины 9 алтын.
Того ж дни платил белозерец Гуря Тимофеев с продаж с семи рублев. Взято пошлины 7 алтын.
Того ж дни платил ярославец Оверя Титов скупки с полутора рубля. Взято пошлины 9 де[нег].
Того ж дни платил ярославец Козма Онтонов скупки с рубля. Взято пошлины алтын […]
Кто уклонялся от платежа мытной пошлины, тот обязан был заплатить штраф или промыт (промыту) – «а промыта то, кто объедет мыт». Кроме того, при уплате промыты взыскивалась заповедь, не зависящая от количества товара – «а кто ся промытит, ино с воза промыты 6 алтын, а заповеди 6 алтын, колко бы возов ни было».
В XVI и XVII вв. размер заповеди увеличивался и достиг 2 рублей – «рубль на купце, а другой рубль на продавце», причем половина шла в казну – «на царя и великого князя», а другая половина в пользу сборщиков пошлин.
Кроме мыта – пошлины за провоз товара – в древности существовали и другие виды пошлин, связанных с его транспортировкой и сопровождением.
Надо отметить, что подобно тому как за провоз товара по суше взимался мыт, за передвижение груженных товаром судов по водным торговым путям на торговых людей налагалась пошлина, называемая «мытом водяным» или «проплавным». С судов, причаливших к берегу, брали пошлину, отличную от мыта и проплавного и называемую побережным. Эта пошлина уплачивалась или деньгами, или товарами.
С середины XII в. известна пошлина, взимаемая за переправу через реки возов или товаров на паромах, плотах или лодках, – она называлась перевоз. Перевоз брали не только с торговых людей, но и со всех пеших и конных, переезжающих через реки. А за проезд через мосты собирали пошлину, называемую мостовщиной.
В XIV в. существовала пошлина, называемая «головщина» или «костки». Ее собирали на мытах с количества людей, а не с возов или телег. Сколько брали с воза мыта, столько же и косток с каждого человека, сопровождавшего товар.
Необходимо обратить внимание, что в этот период перечисленные пошлины (мыт, проплавное, побережное, перевоз, мостовщина и костки), относятся к числу древнейших, они уплачивались торговыми людьми до начала продажи своих товаров. Когда же товар был привезен на торг, его нужно было «явить» (предъявить) мытникам и заплатить еще одну пошлину – явку (или явленное), как с товара, так и с людей поголовно. Потом за помещение товара в гостином дворе или в амбаре взыскивалась пошлина, называемая «гостиное».
Когда начиналась собственно покупка и продажа товаров, снова производился сбор пошлин. Тут особую роль приобретает тамга – вид подати, введенной на Руси татаро-монголами во времена ордынского ига. Так же называлась и пошлина, взимавшаяся при торговле на рынках и ярмарках. Слово «тамга» имело и еще одно значение – клеймо, знак, штемпель, рукоприкладный знак и тавро татар, башкир, а местами и русских. Тамга была торговой пошлиной, которую купцы должны были уплачивать при самой продаже товаров.
По принципу взимания отличие тамги от провозных пошлин заключалось прежде всего в том, что тамга собиралась не с количества или меры, а с цены товара, назначаемой таможенными сборщиками; брали обычно с рубля цены по алтыну. Как за уклонение от мытной пошлины взыскивали промыт, так же и за неплатеж тамги брали штраф – протаможье. Размер протаможья, подобно размеру заповеди, определялся в два рубля.
От слова «тамга» был образован глагол «тамжить», т. е. облагать (очищать) товар пошлиной, а место, где товар «тамжили», стало называться таможней.
Развивалась внутренняя и внешняя торговля. Росло число торговых людей. В Древней Руси налаживалось денежное дело.
Появляются монетные знаки в виде куска кожи или меха, затем слитков серебра и золота. Фунт серебра назывался гривной, полфунта – гривенником, четверть фунта (перерубленный пополам гривенник) – рублем. В конце XI – начале XII в. были отчеканены первые монеты.
Развитие внешней и внутренней торговли способствовало товарообмену, совершенствованию таможенного дела. Но был в истории период, когда торговля замерла, и наступил развал хозяйства. Это было время нашествия татаро-монгол в 1236 – 1242 гг. Только по истечении определенного времени, т. е. практически через столетие снова возрождается торговля и появляются новые торговые города, куда приезжают купцы из других государств.
Возникают новые торговые пути от верховьев Дона до Азова и по Азовскому морю через Керченский пролив до Феодосии. В начале XV в. существовал торговый путь по Северной Двине от Устюга до Холмогор.
В это время крупными торговыми городами становятся Смоленск и Полоцк, Киев. Удачное расположение этих городов привлекает множество купцов из разных государств.
Стала расширяться торговля, но не все шло так гладко, как хотелось, так как внешнеэкономические связи сдерживались еще рутинным хозяйством и отсутствием широкой дорожной сети.
С одной стороны, появляются крупные торговые города, а с другой стороны, появился и политический центр, который способствовал формированию централизованного Российского государства – Москва. Укрепляется Московское государство, открываются перспективы развития внешнеторговых отношений с Западом и Востоком.
Система кормлений на Руси
В Московском государстве уезды нередко отдавались (жаловались) в управление княжеским наместникам из числа представителей знати.
Пожалование получило наименование отдачи «в кормление», так как наместники и волостели (управляющие более мелкими районами (волостями), собирая с населения пошлины и другие виды платежей и натуральный оброк, за счет этого «кормились», т. е. содержали себя и своих приближенных.
Иногда отдавались в кормление мыт и другие пошлины, и частные владельцы (наместники и волостели) собирали тогда его в свою пользу, как это было, например, в начале XVI в. в Дмитрове, где наместнику полагались проплавные и поголовные пошлины с проходящих с товаром судов.
Сборщики пошлин назначались землевладельцами-кормленщиками и состояли у них на службе. У кормленщиков, таким образом, были свои сборщики пошлин, у князя – свои. Система кормлений на Руси просуществовала до середины XVI в.
Виды таможенных пошлин
Взимавшиеся пошлины можно условно разделить на четыре группы: торговые; проезжие; пошлины за обслуживание; штрафные.
Проезжие пошлины:
1) мыто сухое, мыто водяное – основные пошлины за провоз товара; взимались, как правило, с судна, воза или саней, в которых перевозился товар, реже – с цены товара. До 1654 г. «мыты» содержались не только правительством, но и частными лицами, хотя и с разрешения правительства;
2) посаженное – разновидность мыта; взималось с воза или судна, груженных товаром, в зависимости от их размеров в саженях;
3) поддужное – сбор с количества телег в купеческом обозе;
4) полозовое – сбор с количества саней в обозе;
5) побережное – сбор с судна, причалившего к берегу; уплачивался деньгами или товарами, находившимися на судне в зависимости от количества судов с их размеров;
6) головщина – подать с души, головы; плата за человека на возу, ладье или ином транспортном средстве; поголовный сбор с лиц, сопровождавших товар;
7) костки – налог с людей, сопровождавших товар;
8) задние калачи – разновидность головщины; взимались при возвращении купца со своими людьми после распродажи товара;
9) мостовщина и перевоз – налог за проезд (проход) по мосту или пользование перевозом; взимался мостовщиками и перевозчиками;
10) проезжее – плата за пользование устроенными дорогами;
11) явка – пошлина с представления таможеннику или другому должностному лицу товара при его провозе на место торга; взималась также с людей (поголовно) при доставке товаров к месту торга;
12) перевоз – пошлина с людей, товаров, скота, перевозимых с одного берега реки на другой; взималась деньгами. От перевозной пошлины избавлялись служилые люди, их запасы и государевы гонцы. Перевозы содержались как казною, так и частными лицами с разрешения правительства. В стремлении прекратить лихоимство и другие нарушения на частных перевозах, правительство Федора Ивановича – Бориса Годунова издало указ 1596 г., «который вместе с мытами присоединил все частные перевозы к казенному управлению, постановив на них целовальников, которые обязаны были половину собранных ими денег отдавать вотчинникам и помещикам, в чьих вотчинах и поместьях перевоз находился, а другую вносить в государеву казну. Малороссия, согласно с принятыми ее правами, была вовсе избавлена от перевозной пошлины».
Торговые пошлины:
1) явка – пошлина за предъявленный в таможне товар. По прибытии в город торговый человек должен был явиться в таможню. Здесь в специальной книге записывалось его имя, название и происхождение привезенного товара, размер взысканной пошлины – явки или явленного. Пройти через таможню были обязаны все приезжие, однако явка взималась только с тех из них, кто имел при себе товар; взималась как при провозе товаров на место торга, так и с их продажи;
2) замыт – сбор, акциз; взыскивался с цены товара;
3) осьмничее (осьмичее) – фискальная пошлина, равная 1/8 стоимости товара; взималась, как и «померное» с «предметов меримых». От померного отличалась тем, что взималась с рубля, в то время как померное – с меры. Поэтому и встречаем в актах, что с одного и того же предмета берутся восмничее и померное;
4) гостиное – пошлина с привозных товаров; взималась «с оценки товаров, помещаемых в гостином дворе, на рубль, или по штукам товара»;
5) порядное – фискальная пошлина, с продажи и покупки некоторых товаров (меди, икры, рыбы, соли); взималась, как правило, с цены товара, реже с меры. Размер порядного колебался от 1/2 деньги до двух денег с рубля;
6) искунное – фискальная пошлина с продажи товаров;
7) пятно – сбор за клеймение лошадей при купле-продаже; взималась с наложения таможенным чиновником пятна на купленную или променянную лошадь как с покупателя, так и с продавца;
8) узольцовое (узловое, поузольщина) – сбор за обвязку товара с приложением таможенных печатей или за наложение таможенных знаков;
9) головщина – пошлина, взимавшаяся при продаже людей в рабство; взыскивалась с покупателя;
10) весчее – пошлина, которая взималась с продажи весчих товаров. Ее размер колебался от 1/6 деньги до 10 денег с рубля (обычно он составлял 2 деньги, из которых одна взыскивалась с покупателя, а другая – с продавца). После 1653 г. взыскивалась только с покупателя;
11) померное – «пошлина с продажи товаров меримых. Такими меримыми товарами считались: пшеница, рожь, овес, солод, ячмень, конопля, греча, горох… и с известной меры, а не с рубля». Размер померной пошлины колебался от подденьги до двух денег. Ее взыскивали только с продавца; «с купца никогда номера не брали».
Пошлины за обслуживание:
1) амбарное (анбарное) – плата за наем амбара;
2) гостиное – плата за остановку в гостином дворе (сверх платы за помещение). Величина этой пошлины зависела от числа купцов «долженствовавших располагать свои товары в гостином дворе: чем торговцев было более, тем амбар были дороже, и наоборот». Ее взимание производилось «гостиными дворниками», находившимися под заведыванием местного начальства, только с иногородних и иностранцев, обязанных останавливаться на гостиных дворах и из них торговать;
3) полавочное – пошлина за право торговли или за наем лавок;
4) свальное – плата за разгрузку подводы при взвешивании товара на заставе или за складку товара;
5) подъемная и рукознобная пошлины – за поднятие товара и его установку на весах; взимались на рынках весовщиками (пудовщиками) как с продавцов, так и с покупателей;
6) померное – сбор за измерение сыпучих товаров бочками или их долями;
7) весовое (весчее) – плата за взвешивание товара на торговых весах откупщика, взималась откупщиком;
8) контарное – пошлина с массы товара (1 контар = 2,5 пуда);
9) припуск – пошлина с наведения весов в равновесие при взвешивании товаров.
1) промыт – а) уклонение от уплаты мыта (промытиться – уклониться от уплаты мыта: «Который гость где промытится, мыто проедет, не заплативши, тот товар свой тратит»), б) пеня за неплатеж мыта: «А кто промытится, ино с воза промыты по штидесят, а заповеди шестьдесят Одина, колько бы возов ни было». Уложением 1649 г. размер промыты был установлен в 5 рублей с человека; промытившийся также подлежал наказанию кнутом; «А кто пошлин не явит, и ему кормленщику нашему взять на том промыт»; взимался обыкновенно с воза или с судна;
2) заповедь – пеня за неуплату пошлины при продаже (покупке) лошади: «А кто продаст лошадь, или кто купит, а не явит таможником и у пятенщиков не пятнит, ино с того заповеди и пропятенья два рубля: рубль наместнику, а рубль таможником»; штраф с купцов, складировавших свои товары в домах частных лиц помимо гостиного двора. Взимался как с хозяина товара, так и с человека, поместившего его на своем дворе; штраф за продажу померного товара», например, зерна, без меры; штраф за попытку избежать весчей пошлины, взимавшейся как с купца, так и с продавца; пеня за неявку товара на таможню (то же, что и протаможье);
3) протаможье – пеня за тайный провоз товара без уплаты пошлины, за неявку его в таможне; «А кто протамжит своего товару на рубль… с него протаможья 30 алтын без гривны»;
4) протамга – пеня за неявку товара в таможне: «А кто, не явя таможенником, сложит товар свои с вша и из судна, и он то протамжил… ино с него протамги 2 рубля».
Артынов А. Я. Село Угличи, Ростовского уезда, Ярославской губернии: Историко-этнографический очерк. Ярославль, 1889. С. 13.
Векша (веверица) – древнерусская денежная единица. С течением времени две векши по стоимости стали равняться денге.
Алтын (от татарского «алты» – шесть) – счетно-денежная единица, равная 6 денгам, или 3 копейкам. Струг – плоскодонное крупное судно; при попутном ветре на нем устанавливался один парус.
Загрузка...
