Сотрудников московской «скорой помощи» заменят гастарбайтеры. Вот так Как увольняют из скорой помощи. Реальный случай Сотрудники увольняются со скорой помощи

Мы все несем свой крест. У одних это болезнь, у других борьба с болезнью. У одних смерть близкого, у других попытки с ней справиться. И сбрасывая старый крест, мы уже спешим взвалить на свой горб новый. Так устроены люди…

Люди. Как же я от них устала. Не получилось очерстветь, отгородиться от жлобского мира со всей его болью маской иронии и сарказма, не научилась забывать, не нашла покоя в лицах тех, кому помогала.

Кладбище за спиной. Самое парадоксальное – это воспоминания. Память – это ящик Пандоры. Переходишь через дорогу, останавливаешься на красный, сжимаешь руку ребенка, и вспоминаешь другого, чужого, распластанного на мокром асфальте, ещё живого, но уже на полпути в вечность. Боль нестерпима, он стонет, а я боюсь, что убью его анестетиками раньше, чем мы успеем приехать в больницу.

Говорят, что курение убивает. Это, конечно, правда.

Но лучше пусть после этого меня убивает сигарета, она хоть немного притупляет желание сдохнуть. Дань мертвым. Покурим и помянем. О каком благородстве может идти речь, когда ты ходишь по краю и периодически заглядываешь за край? Плюсовать себе за спасённые жизни и растить позорные крылья? Нет на «скорой» благородных, в том виде, в котором этого ждут люди. Это было бы слишком нелепо и фальшиво.

Нет на скорой избранных или особенных, есть люди, чей горб любит свой крест, свое мученичество, есть люди, которые, видя несправедливость и жестокость этого мира, каждое дежурство доказывают, что они сильнее и показывают всему миру “фак”.

И это тоже личный выбор каждого.

Я ушла в размеренную, сытую, лишенную подвигов жизнь офисного клерка. Да, и такое бывает. Иногда меня от неё тошнит. Но эта тошнота не сильнее той, что я испытывала глядя на весь тот распад и деградацию. Люди убивают себя сами, в большинстве своём.

Теперь я не вижу ничего этого. Мои нервы не натянуты как гитарные струны и не издают визгливых звуков при малейшем касании. Мои близкие выдохнули, им больше не придётся ходить на цыпочках после моих ночных дежурств. Мне скучно. Я заедаю скуку книгами, глотаю их одну за одной, в этом моё спасение от приступов зеленой тоски.

Но ничего не изменилось, они ведь и раньше были. Чем лечиться – это личный выбор каждого.

Всё пройдет, и это тоже. Раньше мне снились одни и те же сны, в которых я провожу СЛР очередному дезертиру. В этих снах мне каждый раз удавалось вернуть его к жизни. Теперь же я вижу всё со стороны, я зритель. Кто-то другой раскачивает чьё-то мертвое тело, борется за жизнь, я напряженно слежу за каждым действием, я болею за эти сильные руки, от которых зависит ни много ни мало, но всё.

Я больше не врач. У каждого есть свой потолок. И если ты до него дорос и упираешься головой, нужно выходить из этой комнаты в другое пространство, туда, где можно выпрямиться в полный рост и размять затекшие члены. Но это тоже личный выбор каждого.

Фото с сайта voxpopuli.kz

В России продолжается демонтаж советской системы скорой медицинской помощи. Если в Петербурге с подстанций «скорой» , недовольные нищенскими зарплатами, то в Москве медперсонал решили просто уволить, наняв на освободившиеся места среднеазиатских мигрантов.

Первой под «реорганизацию» попала столичная Станция скорой и неотложной медицинской помощи (ССиНМП) им. А.С. Пучкова. Там 300 санитаров получили уведомление о предстоящем сокращении их должностей. Места квалифицированного медперсонала займут «сотрудники клининговых компаний».

Причиной увольнения сотен санитаров стало новое штатное расписание, которое вводится в действие с 5 августа 2013. «Информирую вас, что вакантные должности, перевод на которые вам мог бы быть предложен, отсутствуют. В связи с этим вы можете решить вопрос трудоустройства путем самостоятельного поиска или путем обращения в службу занятости», - говорится в уведомлении, врученном сокращаемым медсотрудникам.

Как стало известно, освободившиеся на подстанции рабочие места займут сотрудники коммерческой клининговой компании, подавляющее большинство из которых приехали в Москву из Средней Азии. Компания уже заключила соответствующий договор со станцией скорой помощи.

Любопытно, что никакой экономии в результате этой ротации не предвидится. «Сейчас у нас санитарки получают 14,3 тыс. рублей в месяц, а если с выслугой лет - то максимум 16 тыс. рублей, - рассказал источник на станции. - А с мигрантами, как мы выяснили, договоры заключают на 17 тыс. рублей в месяц».

«Нас выкидывают буквально на улицу, - поделилась одна из увольняемых. - На наше место берут таджиков и узбеков - дешевую рабочую силу. Я слышала, что половину зарплаты у них отбирают, поэтому, наверное, они и лучше нас. А если посмотреть на качество их работы, то тут вообще лучше молчать. Сейчас уже там, где они есть, все близко к полной антисанитарии».

Заместитель мэра столицы по вопросам социального развития Леонид Печатников попытался опровергнуть информацию об увольнении санитарок, заявив, что их не выгонят на улицу, а переведут в штат клининговых компаний. «Санитарки на скорой помощи выполняют функции уборщицы в офисных помещениях на подстанциях, а в составе экипажа их нет. Принято правильное решение отдать клининговым компаниям уборку, как это делает весь мир. Они (санитарки) из штата скорой помощи перейдут в штат клининговых компаний», - сказал Печатников, добавив, что речи о массовых увольнениях сотрудников «скорой» не идет. Почему слова заммэра противоречат уведомлению, полученному увольняемыми санитарками, Ru_Compromat объяснить не в состоянии.

Зато сам Печатников поделился дальнейшими планами реорганизации столичной медицины. По его словам, функции уборки в городских больницах также со временем будут переданы клининговым компаниям.

Однако увольнение санитарок - лишь верхушка айсберга проблем скорой. «Происходит массовый исход фельдшеров и врачей из службы скорой помощи, - рассказал один из сотрудников ССиНМП. - Люди увольняются из-за маленьких зарплат и невыносимых условий труда. В отделе кадров нам признались, что такого количества заявлений об увольнении к ним еще никогда не поступало».

Подтверждает эту тенденцию и сама министр здравоохранения Вероника Скворцова. В начале апреля она

Скопируйте iframe

На Брянской городской станции скорой медицинской помощи громкий трудовой скандал. Показательно уволен председатель местной профсоюзной организации, водитель «неотложки» Игорь Мосин, давно выступавший с публичной и последовательной критикой действий начальства. Формальной причиной, по словам активиста, стал нечаянный перерасход топлива. Руководство «Скорой» обвинения в свой адрес отрицает и просит на зеркало не пенять.

Игорь Мосин – уже бывший водитель скорой помощи – проработал на стации 8 лет. Его уволили в день рождения.

«Во время обслуживания вызова, когда бригада медиков находилась на вызове, я прогревал салон, – рассказывает Мосин. – И все это мне вменяют за то, что я не экономлю топливо».

Перерасход топлива, пусть и для нужд пациента, Мосин признает, но говорит, что причины глубже. Мужчина был членом профсоюза станции и открыто критиковал руководство. Требовал выплатить удержанные за пять месяцев зарплаты (а это в целом 9 миллионов российских рублей), добавить машин на выезды, облегчить рабочий график, помогал ранее уволенным.

«За ним началась постоянная слежка, постоянный подсчет бензина и километража. Понятно, что если ты стал выступать против руководства, должен быть чист как пионер, чтобы нельзя было придраться», – говорит руководитель отделения профсоюза «Действие» Александр Куприянов.

Главврач Брянской городской станции скорой помощи Михаил Мазур в разговоре с «Белсатом» заверил, что за перерасход бензина никто Мосина не увольнял. Формальные причины указаны в выписке приказа.

«Это курение в салоне, это нарушение правил дорожного движения, это проезд под кирпич и так далее, – заявляет Михаил Мазур. – За то, что он, белый и пушистый, хотел обогреть инсультного больного, за это мы никого не выгоняем из «Скорой помощи», поверьте».

По той же 81-й статье ТК – то есть за нарушение дисциплины – уволили и еще одного водителя – Александра Филиппова. Стаж – 22 года, из них последние три, с его слов, он под постоянным давлением… за честность.

«Я в 2014-м году главному сказал – прекратите воровать, прекратите воровство», – говорит Филиппов.

Несогласные работники указывают не только на несправедливые, с их точки зрения, увольнения, но и в целом на напряженные условия работы на станции: как у водителей, так и у врачей.

«Риск весь ребята берут на себя. Машины буксуют, расход топлива маленький, дворы не чистятся, плюс еще к этому во дворах бросают машины как зря, и водителю скорой очень очень сложно проехать и выполнить задание свое», – говорит Игорь Мосин.

Главврач отвечает, что санкций от трудовой инспекции у станции нет, количество вызовов на смену не превышает установленных Минздравом пятнадцати. А, вообще, работа на «Скорой», говорит Михаил Мазур, она такая – ночная, оперативная и сложная. Но должна ли быть невыносимой?

Татьяна Реут

Уже год Александра (имя изменено) работает медсестрой на подстанции скорой медицинской помощи в Хабаровске. За это время она приняла больше тысячи вызовов и спасла немало жизней. Маленькая и хрупкая на вид девушка носит форму на пять (!) размеров больше своего и тяжёлые носилки с пациентами. Куда только её ни заносила служба: и на разборки бандитов в бараки, и в элитные квартиры к беременным. О своих рабочих буднях и пациентах она рассказала в откровенном интервью АиФ.ru.

С вызова на вызов

Стандартная смена врачей и фельдшеров скорой помощи длится 24 часа. Чтобы получить ставку, нужно работать сутки через трое. Однако у нас все трудятся сверх нормы, потому что хотят иметь нормальную зарплату. Например, фельдшер, работающий на две ставки (примерно 12 суток в месяц) или попросту живущий на подстанции, получает от 42 до 45 тысяч. Как раз хватает на то, чтобы купить успокоительные и забыться. Ещё в бригады входят медсёстры и медбратья. В основном это студенты медицинских вузов. Они трудятся чуть меньше: сутки в выходные и по 15 часов (с 17:00 до 8:00) в будни.

На нашей подстанции в лучшем случае действует пять бригад. Одна реанимационная, которая выезжает на экстренные вызовы, три линейных (обслуживающих всё подряд) и одна детская. Но она есть не всегда, потому что педиатр один, и если у него выходной, то и работать некому. В «скорой» постоянная нехватка кадров, особенно врачей. Их у нас всего пять человек. Помимо педиатра, есть ещё терапевт, два кардиолога и реаниматолог. Остальные фельдшера. Они зачастую работают первыми номерами, а вторыми — студенты-медики. Правда, в будни студентам не всегда удаётся совмещать учёбу и работу, поэтому часть времени их напарники ездят на вызовы в одиночку. Но на это приходится идти, потому что желающих «пахать» на «скорой» не так много.

Сейчас на подстанции творится какой-то дурдом. Многие сотрудники ушли в августе в отпуск, поэтому работать остались лишь две линейные бригады и одна реанимационная. Им приходится мотаться с вызова на вызов. Принятая норма вызовов за сутки, когда врач ещё более-менее жив, — это 12-14 выездов. Но зимой нам случалось обслуживать и по 33 обращения. Иногда возникали простои, людям приходилось ждать «скорую», но недолго, минут на 15 дольше обычного. По правилам мы должны ехать максимум 20 минут, да и район обслуживания небольшой, так что успеваем.

«Популярные» болезни

Самые «популярные» вызовы — давление и температура. Ещё обращаются с кишечным отравлением, подозрением на аппендицит и травмами. Травмпункт — вообще «любимое» место наших поездок. Нередко бывает и такое, что люди звонят диспетчеру, ничего не объясняют, а просто говорят, что им плохо. И тогда начинаем ломать голову над тем, какую бригаду отправлять: линейную или реанимационную.

Часто ездим «спасать» от остеохондроза. Этим «скорая» не должна заниматься, но всем, разумеется, наплевать. У человека ноет в области сердца, и он вызывает нас, потому что уверен, что у него инфаркт. На самом же деле, если что-то с сердцем случилось, то болеть будет не оно само, а область за грудиной, плечо, лопатка, подложечка. А болями в сердце проявляет себя либо остеохондроз, либо межрёберная невралгия. Мы начинаем объяснять это людям, а они продолжают говорить, что умирают, и настаивают на ЭКГ. Но в такой ситуации мы кардиограмму не снимаем, максимум, что делаем, — вкалываем обезболивающее и предлагаем вызвать терапевта из поликлиники, чтобы тот назначил лечение.

Нас обожают бабушки вызывать, на давление жаловаться. Хотя они зачастую сами виноваты в том, что оно подскочило. Не следят за своим весом, питанием, а ещё любят солёненькое съесть, хотя прекрасно знают, что этого нельзя делать. Пропускают приём лекарств, не контролируют режим и «пашут» летом на своих дачах на солнцепёке. Конечно, у них потом давление под 200. И тогда бабульки звонят нам, орут, что у них инсульт или инфаркт, а потом опять выходят спины гнуть на любимые грядки.

Когда вызывать «скорую»?

Кстати говоря, существует список-регламент, в котором значится, на какие вызовы должна реагировать скорая помощь, а на какие — нет. Но либо население не знает о его существовании, либо ему просто плевать. С документом можно ознакомиться в интернете. В нём, например, говорится, что на вызов «с температурой» мы должны прибыть только в том случае, если кроме неё есть рвота, судороги или сыпь. Что-нибудь одно обязательно. На деле же часто получается, что приезжаешь, а там 37,3, кашель и насморк. Что в таком случае люди хотят от «скорой» — непонятно. Мы же экстренная помощь и не имеем права назначать лечение, этим должны заниматься врачи в поликлинике. А люди говорят: «Вы что, зря приехали? Выпишите что-нибудь». И, если так не делаешь, они потом жалобы строчат. Так что иногда приходится лекарства назначать, рекомендации давать. Хорошо, если это делает врач. Не хотелось бы плохо отзываться о фельдшерах, но по своим познаниям в препаратах и лекарствах они сильно отличаются от врачей. Зато они очень хорошо работают руками: ставят катетеры, капельницы, колют, делают перевязки и промывают желудок.

Есть у нас одна женщина-фельдшер, которая, если честно, умом не блещет. Препараты путает, ничего не знает, советы древние даёт. Как-то раз она в составе линейной бригады приехала на вызов «боль в желудке». Не разобравшись, уколола больной две ампулы кеторола, что делать было категорически нельзя, так как у неё была язва. А препарат спровоцировал кровотечение. Всё, через два часа в эту же квартиру вызвали реанимационную бригаду (в тот день я на ней работала). Пришли, а девушку уже вовсю полощет кровью. Мы её быстро укололи и отвезли в больницу. А произошло всё из-за халатности предыдущей бригады.

«Тяжело не очерстветь»

Очень часто «лечим» бомжей, потому что в «скорую» поступает множество звонков от доброжелателей, которые находят пьяных бездомных под забором, а потом сообщают нам, чтобы их забрали и спасли. А кто ещё приедет в любую дыру и вытащит их из канавы? Да только мы! Когда я только начала работать, был такой случай: отправилась на вызов с очень хорошим врачом, ещё советской закалки. Это была женщина лет 60, которая большую часть своей жизни проработала на «скорой». На улице стояла зима, мы подъехали к какой-то лавочке, на которой сидел подвыпивший бомж и жаловался на боль в руке. Так эта женщина завела его в машину погреться, вколола обезболивающее, угостила булочкой и спросила, где он живёт. Мы его прямо до гаражей, где он ночует, и довезли, потому что на улице было дико холодно, а мужчина очень легко одет. Меня это, помню, так поразило, что спустя столько лет работы у врача осталось доброе сердце. Да с таких людей пример нужно брать и памятники им ставить!

Тяжело с нашей профессией не очерстветь. А всё потому, что вызывают обычно ненормальные люди. Их процентов 90. Я скажу так: адекватные сидят дома и тихонечко умирают, потому что стесняются вызвать «скорую». Грубо, но правда.

Однажды зимой в три часа ночи я с фельдшером Серёжей приехала на вызов «боль в ухе». Домофон оказался нерабочим, а на улице нас никто не встречал. Пришлось стоять у подъезда на морозе, ждать, пока диспетчер дозвонится до больной, чтобы та спустилась за нами. Через 15 минут из двери вывалилось пьяное тело и начало крыть нас матами: «Какого... вы так долго и почему сами не открыли». Хотя приехали мы быстро, а ключа у нас, понятное дело, не могло быть. Зашли к ней в квартиру, где сидел пьяный сожитель. Уже в комнате баба начала орать, как у неё болит ухо и как она нас ненавидит. Не прекращая воплей, она накинулась на Серёжу, который, кстати говоря, был раза в два меньше неё, и начала его трясти со словами: «Почему у вас костюм синего цвета? Врачи только в белых халатах ходят». Ему удалось вырваться. Но концерт на этом не закончился. Когда мы попросили женщину заполнить документы на вызов, она начала в нас ими швыряться. В общем, еле ноги оттуда унесли.

Хорошо, что тогда с мужчиной работала. В другой раз я попала в смену с девушкой-врачом, ей всего 28 лет. Мы приехали на вызов в какой-то барак, где в драке убили человека. Пока она осматривала тело, ко мне подошёл мужик-уголовник и сказал: «Столько золота на себе носить опасно. Если бы вы не были сотрудником скорой помощи, я бы быстро все ваши цацки поснимал».

Нам очень часто хамят и пристают. За смену обязательно будет вызов, на котором грязью обольют. Конечно, фельдшера иногда шутят: «Этого козла бы сейчас ящиком по голове огреть». Но, понятное дело, никто и ничем людей оглушать не будет. Во-первых, пациент всегда прав, во-вторых, мы и так постоянно таскаем с собой тяжёлый медицинский ящик да кардиограф, а ещё что-то для обороны носить... Нет, просто полагаемся на судьбу и удачу.

А вот обратный случай. Как-то в 6:00 на подстанцию пришёл школьный учитель ОБЖ. Извинился за то, что потревожил, и вежливо попросил померить давление, так как плохо себя чувствует. Я измеряю, а у него 220. Сам весь такой липкий, холодный. В общем, у человека случился инфаркт. А из-за своей скромности он постеснялся вызвать «скорую» вечером и промучился до самого утра. Я ему сделала ЭКГ, дала необходимые препараты и отправила в больницу. А вот не явился бы вовремя, тогда бы дома умер.

«Нелюбимый контингент»

Самый мой нелюбимый контингент, наверное, — беременные женщины. Они думают, что «скорая» — такси, которое для того и существует, чтобы в роддом доставлять. И так много вызовов, а тут ещё этих подвезти нужно. Я понимаю, если женщина живёт где-то очень далеко или не имеет денег на транспорт, но чаще всего нас вызывают дамы, прописанные в элитных домах с высоченным забором и охраной. Заходишь в их трёхкомнатные хоромы, а рядом с роженицей как ни в чём не бывало сидит муж, у которого внизу в гараже стоит машина, а то и две. Неужели сам отвезти не может? Конечно, здесь я говорю о беременных, чьи роды должны начаться в срок и пройти без отягощений, кто может сам прекрасно добраться до больницы без нашей несчастной «скорой».

Ещё часто бывает так, что люди видят у себя под окнами машину скорой помощи и думают: «Пока здесь, пусть меня тоже посмотрят, температуру, давление померяют, а то вдруг мне плохо». И звонят диспетчеру. У нас не раз такое было, когда только отъезжали от дома, как поступал вызов из него же, может, даже из соседней квартиры.

Это ваша работа!

Часто слышу от людей такую фразу: «Не спать всю ночь — это ваша работа». Как плевок в душу. Они же не представляют, о чём говорят. Вчера я заступила на смену в пять вечера. В 20:00 у нас пересменка водителей. Предполагается, что за это время (15-20 минут) бригада должна ужинать. На деле же произошло следующее: в 20:05 получили вызов и срочно на него поехали. В следующий раз мы оказались на подстанции лишь в 12 ночи. И то, только сходили в туалет, как нас опять вызвали. Так промотались до пяти утра. Потом было примерно полтора часа отдыха, но сон не шёл, потому что слишком много тяжёлых обращений обслужили. И мы опять выехали... И кто-то ещё смеет говорить «ваша работа»? Прихожу домой уставшая как собака. Падаю на диван, принимаю снотворное, чтобы ни о чём плохом не думать, не переваривать произошедшее за смену, и лежу так целые сутки. У нас все забываются, как могут. Кто-то успокоительные принимает, кто-то в выходные выпивает, а курящие за смену по две пачки опустошают.

Как часто шутит мой любимый человек, самое сложное на такой работе — это выжить. И это правда, особенно на сутках, когда ты не спишь, практически не ешь и изредка посещаешь туалет. Есть фельдшера, которые прямо на вызовах в квартирах в уборную просятся. У меня ещё свои дополнительные сложности, связанные с комплекцией. Так как я маленького роста, а с этой работой ещё похудела до 40 размера, часто возникают сложности с транспортировкой больных: тяжело их носить. А ещё во дворах, куда мы приезжаем, часто всё заставлено машинами. Когда «скорая» пытается припарковаться, какой-нибудь урод из соседнего автомобиля обязательно орёт: «Зачем вы свою тачку сюда ставите?» А мы что, должны оставлять машину в соседнем дворе и переть на своём горбу всё оборудование, а потом ещё и человека?

Да и с рабочей одеждой смешная ситуация вышла: для меня нашлась форма только 50 размера.

Всё не зря!

Я считаю, что на скорой помощи в России держится всё первичное звено медицины. Но скоро держаться будет не на чем, потому что врачи советской закалки уже уходят на пенсию, а молодые специалисты сильно не рвутся занимать их места. К нам приходят педиатры после института, выдерживают буквально четыре месяца, а потом увольняются. Остаются только те, у кого безысходность: фельдшера. Им лучшей работы всё равно не найти.

Но сколько бы ни было плохого на работе, всё равно получаешь моральное удовлетворение от помощи людям. Хоть они этого и не ценят, но ты знаешь, что старался, как мог, когда сбивал им давление и назначал лечение. И что всё не зря.

The Village продолжает разбираться, как строится заработок и траты представителей разных профессий. В новом выпуске - фельдшер станции скорой медицинской помощи. Всех сотрудников скорой часто обобщенно называют врачами, при этом большинство их них - фельдшеры. Фельдшер имеет среднее медицинское образование, может ставить диагнозы и проводить лечебные процедуры. Бригады скорой помощи могут состоять из врача и фельдшера, врача и медсестры или двух фельдшеров. Мы узнали у сотрудника московской станции скорой помощи, сколько он зарабатывает и как часто ему приходится сталкиваться со смертью, неадекватными пациентами и скучающими пенсионерами.

Профессия

Фельдшер реанимационной бригады

Зарплата

96 000 рублей

(с учетом премий)

Расходы

27 000 рублей

накопления

25 000 рублей

продукты

10 000 рублей

коммунальные платежи

10 000 рублей

траты на ребенка

8 000 рублей

автомобиль

5 000 рублей

кафе и рестораны

3 000 рублей

развлечения

3 000 рублей

уход за собой

3 000 рублей

траты на кота

2 000 рублей

Как стать фельдшером скорой помощи

У меня в семье нет врачей, разве что двоюродный дядя преподавал в медицинском вузе. Но мама говорит, что я с детства любил играть с машинками скорой помощи и читать большую медицинскую энциклопедию, возможно, это как-то повлияло на выбор профессии. Изначально я собирался поступать в медицинский институт, но, к сожалению, не прошел. На двери приемной комиссии висело объявление о наборе фельдшеров в училище, я пошел туда, моих баллов хватило для того, чтобы меня сразу взяли. Тогда я подумал, что доучусь, а потом еще раз попробую поступить в институт. Медицинское училище я окончил, пошел сдавать экзамены, но опять не поступил. Ушел на год в армию, а потом вернулся и решил, что надо бы устроиться работать и потихоньку готовиться к экзаменам. Весной снова подал заявление, сдал экзамены - и опять не прошел! После этого я забил и решил, что буду повышать квалификацию фельдшера. К тому же на скорой разница между врачом и фельдшером минимальна. У врача больше процедур, которые он может проводить - катетеризировать центральную вену, консультировать больных и интерпретировать электрокардиограмму. Хотя человек, который два-три года отработает фельдшером, умеет делать и это. И конечно, зарплата у врача выходит больше.

Сейчас мне 29 лет, с 2010 года я работаю на скорой помощи, а с 2012 года меня приняли в ряды реанимационной бригады. Плюс иногда выполняю функции административного работника в должности старшего фельдшера - считаю зарплату и заполняю графики.

В Москве в скорой помощи работают в основном люди из близлежащих регионов, причем не только из Подмосковья, но и из Тулы, Владимира, Киржача, Смоленска. Они просыпаются в час ночи, приезжают на станцию в шесть утра, спят пару часиков, работают сутки, потом возвращаются домой, там отсыпаются - и опять на работу. Причины здесь только экономические - в Москве платят намного лучше. Я сам живу на границе Москвы и области. Можно пойти на подмосковную станцию скорой помощи или на московскую, пусть на дорогу придется потратить лишних 15 минут, но зарплата выше в несколько раз.

Особенности работы

На скорой почти никто не работает только на одну ставку, почти все добавляют себе еще 50 или 25 % рабочего времени. Люди так делают опять же из-за денег. У нас есть суточные и полусуточные смены. Я в реанимационной бригаде, которая работает только сутками, с девяти утра до девяти утра следующего дня. Так у меня получается примерно семь-восемь выходов в месяц. Конечно, тяжело работать с таким графиком, но у нас есть надбавки за вредность. Работа в реанимационной бригаде считается еще более вредной, поэтому у меня увеличенный отпуск - 52 дня. Обычно в бригаде два или три человека, но бывает и такое, что работаешь один - например, если второй сотрудник внезапно заболел. За это тоже идет доплата: 100 % днем и 110 % ночью.

Бумажных документа у нас всего три - карта вызова, сопроводительный лист, когда везем человека в больницу, и бланк констатации смерти. Самый геморрой именно с картой вызова. Такие карты отдаются в Фонд обязательного медицинского страхования, и их там очень тщательно изучают. Если в карте что-то неправильно заполнено, то накладывается штраф, причем не на конкретного сотрудника, а на всю организацию. Тогда станция получает из фонда меньше денег, а это влияет на премирование сотрудников. Для ФОМС вызов скорой к пациенту стоит 9 тысяч рублей. Если доктор, который заполнял карту вызова, допускает ошибку, накладывается штраф 20 тысяч. Мы приехали к пациенту, спасли жизнь, отвезли его в больницу, все живы-здоровы и счастливы, но, когда бумажка написана неправильно, например не ту дату рождения указали, мы получаем штраф. На работу с пациентом тратим примерно 25–30 минут, а на заполнение карты - 20. И писать ее между вызовами в машине на ходу не получается, потому что тогда начнешь делать ошибки, а зачеркивать и исправлять нельзя. Так что приходится оставаться после смены и дописывать, так можно просидеть над картами еще час-полтора. Нам уже очень давно обещают электронные карты вызова, с ними работа будет намного проще. Еще в том году выдали планшеты на Android, они очень крутые, мы ими пользуемся, но карты заполнять пока не можем. Все работники примерно до 40 лет просто молятся, чтобы мы скорее перешли на электронную систему. А кто постарше, говорят: «Зачем нам это нужно, это же сложно!»

Иногда пациенты жалуются, что бригада долго к ним едет. Но в Москве скорая сейчас прибывает даже быстрее, чем в Европе. У нас есть вызовы первой и второй срочности, так что на инфаркт мы приедем в первую очередь, а к кому-то с насморком - уже потом. На дороге скорую обычно пропускают. Раньше с этим было все плохо, но сейчас будто народ поменялся. Ввели штрафы, поставили камеры, пусть никто законов толком не знает, но боятся, мало ли чего, так что на всякий случай пропустят. Бывает, конечно, что осталось 500 метров, все прижались правее, а один придурок на каком-нибудь «Кайене» лезет вперед и не дает проехать.

Я считаю, что примерно 80 % вызовов скорой необоснованны. Народ наш плохо понимает, когда надо обращаться за неотложной помощью. Нет никакого просвещения, никто просто не вкладывает деньги в то, чтобы объяснить людям, что не надо вызывать скорую, если у тебя, грубо говоря, зад зачесался. Конечно, еще на стадии звонка это пытаются отсеивать, но не всегда получается. Звонит пациент и говорит: «Что-то в лопатке заболело», а это может быть инфаркт. Мы приезжаем, и выясняется, что он гирю поднимал, и в этот момент что-то кольнуло. Конечно, бывает и такое, что человек обращается из-за ерунды, а ты приезжаешь и находишь что-то более серьезное, но это редкое исключение из правил.

В основном скорую вызывают наши любимые пенсионеры. Бабушка утром проснулась, таблетки выпить забыла, давление поднялось, звонит проконсультироваться, к ней тут же отправляют бригаду. Мы приедем, таблеточку дадим, по головке погладим. Один заведующий с нашей станции как-то писал рапорт в городскую поликлинику: пенсионерка, которая у них наблюдается, вызвала скорую за месяц 216 раз. Любят нам звонить и алкоголики. Примут на грудь и жалуются, что стало плохо. А с чего же вам хорошо будет, если вы на троих почти ящик водки выпили? Часто вызывают даже не сами пьяные, а бдительные граждане. На улице спит какой-нибудь мужик, а мимо идет такая классическая тетка лет 50, самой ей неохота связываться, вот она звонит в скорую. Мы приезжаем только для того, чтобы этого мужика разбудить, так он потом эту бдительную гражданку еще матом покроет. Бывает, что вызывают к бомжам, хотя им не плохо, они просто спят себе и спят. Я практически не чувствую запахи, и мне коллеги часто говорят в таких ситуациях: «Как же тебе повезло!»

Нападают на нас сплошь и рядом, хотя и стараемся формировать бригаду так, чтобы в ней были мужчина и женщина. Как-то одного нашего доктора, женщину 60 лет, ударили ножом в руку и в живот. Через два месяца она уволилась, но говорит, что не из-за этого случая, а просто восприняла это как знак, что на пенсию пора. Я сам как-то в гостинице рану зашивал под дулом пистолета. Один раз приезжаем на вызов, открываю дверь, а из другого конца коридора на меня летит мужик с топором, я еле успел дверь ногой захлопнуть. Хотя с психами приходится работать только по чистой случайности. Если еще на стадии звонка становится ясно, что предстоит иметь дело с неадекватными, то отправляют специализированные психиатрические бригады. Бывает такое, что родственник вызвал нас к бабушке, а она отказывается от лечения. Говорит: «Вот у меня там иконы стоят, сейчас приложу к сердцу, и инфаркт пройдет». Тогда рассказываешь, чем это все грозит, и обычно человек сразу согласен и укол сделать, и в больницу поехать.

У вызовов есть определенная сезонность. Летом это отдыхающие у водоемов, мотоциклисты, дети, которые выпадают из окон из-за плохо закрепленных москитных сеток. Зимой - лед, аварии, простуды. Ближе к зиме начинаются тяжелые смены, когда на бригаду приходится по 20 вызовов за сутки. И причина у этого одна - ОРВИ. Опять же никто не звонит и не говорит: «Трудно дышать носом, потому что у меня насморк», все жалуются, что задыхаются, а это вызов первой срочности. Часто выезжаем к детям, потому что боимся пропустить тяжелую инфекцию. Но порой, чтобы сбить температуру, достаточно просто достать ребенка из-под трех одеял.

Часто у пациентов сердце не выдерживает на пике сексуального наслаждения. Да и мужчины постарше любят баловаться разного рода препаратами, которые повышают потенцию. Если те же средства принимать в терапевтических дозах, для чего они и были придуманы, то они хорошо влияют на сердечную мышцу. Ну а если переходить на дозы, которые нужны для поднятия боевого духа, на сердце будет большая нагрузка.

Приходится выезжать на ДТП, а это сложные вызовы. Помимо оказания помощи, надо заниматься медицинской сортировкой, то есть классифицировать всех пострадавших по степени тяжести их состояния и вызывать другие бригады, а иногда даже вертолеты. Мы, как реанимационная бригада, обычно берем на себя самых тяжелых - без сознания, с сильными повреждениями.

Со смертью приходится сталкиваться достаточно часто, и это накладывает свой отпечаток на мировосприятие. Мы видим, как умирают не только старики, но и молодые люди, дети. У нас есть такое неофициальное понятие, как реанимация по социальным показаниям. Это когда человека уже невозможно реанимировать, но надо что-то делать, чтобы окружающие видели, что мы пытаемся его спасти, а не просто приехали, посмотрели, уехали. Когда приезжаешь, а ребенок уже холодный лежит в кроватке, мы не можем сказать отцу, что он уже давно мертв, а проводим все необходимые процедуры. Говорят, что на скорой самые большие циники и алкоголики работают. Насчет алкоголизма не знаю, пьем мы не больше и не меньше других людей, а вот цинизм - наша профессиональная черта. Видишь и брошенных пенсионеров, и опустившихся наркоманов, и женщин, которые пытаются покончить с собой из-за несчастной любви. Если обо всем переживать, то просто с ума сойдешь. Те, кто не выдерживает, обычно переходят в места поспокойнее. Но если три года отработал - значит, привык.

Доходы

Средняя сумма моего заработка - 96 тысяч рублей вместе со всеми премиями и надбавками. Без них я получаю примерно 60–70 тысяч в месяц. Премии называются квартальными, но они обычно бывают ближе к концу года. Распределяют их исходя из начисленных баллов, которые рассчитываются по многим показателям: качество оформления документации, насколько быстро ты приезжаешь на вызовы, работаешь ли дополнительно в административном звене.

Пациенты часто звонят на станцию, чтобы поблагодарить нас, иногда приезжают и что-то дарят. Одна пациентка как-то привезла несколько пакетов с едой, торты. Иногда и на вызовах тоже дарят подарки или дают деньги. Главное правило - не брать деньги, если пациент предлагает их сразу, потому что за этим последуют какие-то просьбы. Например, алкоголик хочет, чтобы мы ему капельницу поставили. Сколько бы денег он ни предложил, этим заниматься никто не будет, просто потому что у нас нет ни полномочий, ни времени - диспетчер начнет звонить и спрашивать, что мы там делаем. С наркотиками не буду связываться ни за какие деньги. За любые махинации с ними светит тюрьма, а у меня семья, зачем мне оно надо? Конечно, я смотрю на человека, можно ли у него брать деньги, даже если это простая благодарность. Когда бабушка дряхлая сует тысячу, я ее никогда не возьму.

Расходы

Мы с супругой достаточно давно ведем домашнюю бухгалтерию. Когда стали вместе жить, сразу же сошлись на том, что нам нужен общий бюджет и планирование расходов. Жена сейчас в отпуске по уходу за ребенком до полутора лет, так что основные расходы на мне. На ребенка уходит достаточно много денег. Только одни подгузники - это уже 5 тысяч рублей, а еще одежда, вода, развивающие курсы, так в среднем не меньше 10 тысяч получается. Первую коляску мы брали на «Авито», новая стоила бы около 40 тысяч, а мы купили за 20 тысяч в отличном состоянии. Когда ребенок вырастает, детские вещи мы также продаем в интернете.

Коммунальные платежи, интернет и мобильные телефоны - это еще 10 тысяч рублей. У меня есть автомобиль, иномарка 2013 года, в месяц на нее в среднем уходит 8 тысяч рублей, если не считать расходы на техобслуживание. На продукты тратим 25–30 тысяч. Мы закупаемся в одном и том же месте, ездим в гипермаркет неподалеку от дома. У нас кот породы мейн-кун, на него в месяц тратим 3 тысячи рублей. Я отслеживаю траты в специальном мобильном приложении, по статье «Кафе и рестораны» в месяц уходит 5 тысяч рублей. Хотя это не ресторан, а скорее фуд-корт в торговом центре, куда мы забежали перекусить, пока ребенок не проснулся.

Есть еще всякие мелочи: уход за собой, подарки, стрижка моя и жены. На все это уходит около 5 тысяч рублей. На развлечения тратим сейчас очень мало, просто потому что сейчас наше основное развлечение - это уложить ребенка спать, посмотреть какой-нибудь сериал, выпить бутылку вина и лечь спать. Так что эта статья расходов обходится примерно в 3 тысячи рублей, сюда же включены мои подписки на разные сервисы. Хотя раньше у нас был более разнообразный досуг: в кино ходили или могли вечером сорваться и улететь в Петербург. Жена по образованию филолог, но работает стюардессой, поэтому у нас хорошие скидки на перелеты. Например, перелет в Таиланд бизнес-классом обошелся нам столько же, сколько чартерный рейс в Турцию.

Мы довольно часто берем мебель в «Икее» в рассрочку - например, недавно купили раздвижной шкаф за 80 тысяч рублей. В принципе, эти деньги у нас есть, но одно дело - отдать их сразу, а другое - растянуть выплату на полгода. А вот с кредитами принципиально никогда не связываемся. Всего один раз в жизни я брал кредит, но тогда стоял вопрос о здоровье моего отца. Пришлось взять 900 тысяч рублей, и только недавно я распрощался с этим кредитом. Занимать у банков на мебель, электронику и особенно отпуск я никогда бы не стал. Просто не могу понять логику людей, которые слетали отдохнуть, а потом полгода за это платят. Нет денег на Мальдивы - поезжай по Золотому кольцу.

Все, что не тратится, попадает на депозит под 8 %. Время неспокойное, потому приходится иметь запас хоть каких-то денег. У нас очень много финансово неграмотных людей, которые вообще не умеют распоряжаться деньгами. Они не ведут свою домашнюю бухгалтерию, не создают индивидуальные счета, не инвестируют свои накопления. Хотя я тоже пока не готов инвестировать с рисками. Пока не разберусь во всем досконально, не буду в это влезать.