Проверьте, пожалуйста, сочинение. Проверьте, пожалуйста, сочинение Зачем я убил коростеля проблема

Учитель: МОУ «Дашковская СОШ»

Интегрированный урок развития речи

Тема: Обучение лингвистическому анализу текста (на примере рассказа «Зачем я убил коростеля?»)

Цели урока:

Обучающие:

· продолжить работу по развитию умения применять полученные знания по русскому языку при работе с прозаическим текстом;

· развивать культуру речи через активизацию словаря;

· закрепить умения определять способы создания образов с помощью художественных средств.

Развивающие:

· формирование умений анализировать, устанавливать причинно-следственные связи, сравнивать, строить доказательства, обобщать, переносить знания в новые ситуации;

· развитие связной речи учащихся, мышления;

· развитие творческих способностей учащихся.

Воспитательные:

· воспитание человечности, чуткости и гуманности, принципиальности и самокритичности, ответственности за свои поступки;

· воспитание интереса к русскому языку и литературе.

Оборудование: текст рассказа «Зачем я убил коростеля?», толковый словарь.

Оформление доски: тема, эпиграф «Промах мгновенен – длинно раскаяние» (народная мудрость), портрет, иллюстрации с изображением коростеля.

Ход урока:

1. Вступительное слово учителя: на сегодняшнем уроке нам предстоит выполнить лингвистический анализ текста, то есть выявить арсенал средств, используемых автором для создания художественного образа, художественной ткани произведения. Работать мы будем с текстом рассказа Виктора Петровича Астафьева «Зачем я убил коростеля?»

· О чем, по вашему мнению, может пойти речь в рассказе под таким заголовком?

· Что обозначает имя существительное в заголовке?

· Что вы знаете об этой птице?

· Найдем значение слова «коростель» в толковом словаре (Коростель, или дергач, - быстро бегающая птица с сильно сжатым с боков телом, живущая в траве).

· Обратите внимание на иллюстрацию с изображением коростеля. Какого цвета его оперение?

Учитель: характерный скрипучий крик коростеля «крэк – крэк» в мае – июне вечером и ночью несется со всех лугов или полей. Увидеть коростеля очень трудно. От преследования он уходит пешком и взлетает крайне редко.

· В заглавии есть вопросительное слово «зачем». Замените его синонимами.

· Кто кому задает вопрос? А кто это Я?

· Как вы думаете, если человек не только совершает поступки, но и старается их оценить, обдумать, все ли было совершено верно, то о какой черте характера этого человека можно говорить? (о совестливости, порядочности)

· О чем спрашивает себя автор? Выясним, какое толкование слова «убить» дается в словаре (Убить – 1. Лишить жизни. 2. Перен. Привести в полное отчаяние, в состояние безнадежности. 3. Перен. Уничтожить, подавить. 4. Потратить, израсходовать). В каком значении, по вашему мнению, будет употреблено слово «убил»?

2. Чтение рассказа учителем.

3. Лингвистический анализ текста.

· Докажите, что перед нами текст. (В тексте есть цельность, завершенность. Предложения связаны по смыслу и грамматически. Наличие заголовка)

· Какова тема рассказа? (рассказ о том, как 40 лет назад рассказчик убил в мальчишеском азарте коростеля)

· Как вы думаете, почему герой рассказа, человек уже взрослый и много повидавший за свою жизнь, не может забыть того, что произошло много лет назад, и воспоминание это для него мучительно? (героя мучает совесть)

· Какова основная мысль рассказа? (в бессмысленности убийства живого существа; в ответственности человека за свои поступки; в неотвратимости расплаты за то зло, которое причинил другим)

· Определите основные части текста.

1. Воспоминание далекого детства о бессмысленном убийстве птицы.

2. Ощущение ответственности человека не только за себя, но и за все живое на земле.

3. История трудной жизни коростеля.

4. Муки совести.

Анализ первой части. Воспоминание далекого детства о бессмысленном убийстве птицы.

· Обратимся к экспозиции рассказа (ранняя осень, небольшая бочажина, поросшая тальником). С помощью диалектизмов передается колорит местности.

(Словарь: бочажина – местн. Глубокая лужа, яма с водой.

Тальник – кустарниковая ива.)

· Завязка, развитие действия дается в нескольких предложениях. Тут же кульминация: «захлестал сырым удилищем».

· Коростели, обычно, быстро уходят от погони. А как автор передает беспомощность этой птицы? (с помощью глаголов «присела», «притаилась», «пугалась», наречия «неуклюже», деепричастия «заваливаясь»)

· Почему в первом описании птицы преобладают глаголы? (подчеркивают, что птица еще жива и из последних сил старается спастись)

· Почему беспомощность птицы не остановила рассказчика? Какие выразительные средства использует автор, описывая себя в момент погони? (сравнение с гончей собакой: потерял всё человеческое, забыл о разуме, превратился в слепое животное « слепой от погони, охотничьей страсти». Эпитет «дикий» азарт, то есть необузданный, не имеющий отношение к человеку, подчеркивается, усиливается риторическим восклицанием «Берегись тогда, живая душа!». Яркий контраст: маленькая беспомощная птица – «захлестал сырым удилищем»)

· Начало рассказа очень динамично. Где и почему время как бы остановилось? (Когда мальчик рассматривает загубленную им птицу. Смерть птицы поразила его настолько, что он застыл с безжизненным тельцем жертвы в руках)

· Почему так подробно дано описание мертвой птицы? (мальчик внимательно рассматривает на ладони ее завядшее тельце, как бы определяя степень своей вины. Подробности в описании птицы усиливают чувство вины)

· Какие художественные средства использует автор, чтобы подчеркнуть безжизненность птицы? (Эпитеты: завядшее, бескостное, невесомое тельце; мертвые, бесцветные веки. Сравнение с давно знакомыми деталями: шейка будто прихваченный морозом лист, спина словно посыпана гнилушками – грушами)

· Есть ли глаголы в описании мертвой птицы? (Птица мертва, и глаголов в описании нет, кроме грамматической части сказуемого «была», глагола «болталась». Выбор морфологических средств делает картину смерти более ёмкой)

· Какую роль играют уменьшительно-ласкательные суффиксы? (подчеркивают беспомощность, уязвимость коростеля перед человеком)

· Какое чувство у нас вызывает описание мертвой птицы? Как оно усиливается? (Описание мёртвой птицы вызывает чувство жалости и сострадания. Усиливается это чувство, когда мы узнаём, что у коростеля не было одной лапки: он лишился её летом, попав под литовку. Тем более такая птица нуждается в защите!)

Словарь: Литовка – распространенный вид косы, сельскохозяйственного орудия для срезания травы, злаков.

· Кульминация действия приходится на момент гибели птицы. А «кульминация чувства»? (когда мальчик с чувством непоправимой вины смотрит на мёртвое тельце, а потом руками выгребает ямку в борозде и хоронит птицу)

· Какое выразительное средство делает слова «руками», «так просто», «сдуру» ключевыми? (Инверсия. Мы словно видим этого растерянного мальчишку, пытающегося и похоронить птицу, и скрыть свое преступление, убежать от чувства вины)

· Обратите внимание на словосочетания «выгребать ямку», «загубленную живность». Какова их роль? (подчеркивают беззащитность маленькой жертвы рассказчика, усиливают чувство раскаяния, что загубил живую душу)

Анализ второй части. Ощущение ответственности человека не только за себя, но и за все живое на земле.

· Как соотносятся эпиграф к уроку и содержание рассказа? (со времени этого случая прошло 40 лет, а чувство вины не дает покоя автору)

· В экспозиции рассказа описание природы очень кратко. Для чего вдруг в середине текста дается подробный местный пейзаж, наполненный красками, запахами, звуками? (показать, что великолепный летний пейзаж, наполненный красками и звуками, кажется рассказчику несовершенным, пока не вернулись коростели. И скрип коростеля дороже соловьиных трелей)

· Какова роль восклицательных предложений «Явился, бродяга! Добрался-таки! Дергает-скрипит!» (показывают чувство признательности птице, снова вернувшейся с юга: «Значит, лето полное началось... значит, все в порядке»)

· Действительно ли все в порядке? (нет. «И каждый год вот так. Томлюсь и жду я коростеля…»)

· Почему же каждый год с нетерпением и виной ждет автор прилета коростелей? (словно хочет увидеть среди птиц ту, которую когда-то глупо загубил. Ему кажется, что если увидит, то почувствует прощение от птицы)

· Какую роль играет прилагательное «закоренелой» виной? (эпитет подчеркивает мучительное воспоминание-вину, преследующее рассказчика в течение всей жизни)

Анализ третьей части. История трудной жизни коростеля.

· Почему так подробно рассказывает автор о коростеле как виде? Каково назначение этой части? (показать, что рассказчик интересуется нелегкой жизнью этих птиц. Знает о них практически всё. Подчеркивает, что именно у нас, «где зори маковые вянут….» коростель выводит и выхаживает потомство, потом добирается на зимовье в Африку, но не остается там, а возвращается на родину)

· Выделите ключевые слова, показывающие трудную жизнь коростелей. («далеко добираться», «торопится», «чтобы свить гнездо, вывести потомство, выкормить его и унести ноги от гибельной зимы», «не приспособленная к полету», «вынуждена два раза в год перелетать Средиземное море», «много тысяч коростелей гибнет в пути»)

· Какова их роль в тексте? (они звучат упреком мальчишке, загубившем птицу)

· Как еще раз подчеркивается бессмысленность и жестокость поступка мальчика? (развернутое сравнение: рассказ об отношении к коростелям во Франции. Там эту птицу боготворят, почитают, в честь неё устраивают праздники, отдавая дань её мужеству. Коростель в одном из французских городов издавна считается священной птицей, он изображен на гербе города и за его смерть в средневековье казнили)

5. Анализ четвертой части. Муки совести.

· Четвертая часть состоит их двух абзацев. Какой прием использует в них автор? Что этим достигается? (Анафора «но». Показывает, что, хотя автор и не может быть приговорен к смерти, его наказание возможно, страшнее. Смерти он не боится, спокойно пишет о войне: «Был на войне, в людей стрелял, и они в меня стреляли». Наказание его в чувстве вины, которую нельзя ни искупить, ни загладить, ни забыть, как нельзя вернуть коростеля)

· Какое еще художественное средство вы можете отметить? (сравнение: убийство на войне и убийство в мирное время беззащитной птицы. Снова возникает мысль о бессмысленности поступка героя. Если убийство на войне можно оправдать тем, что солдат защищает свою жизнь от врага, защищает свою землю и всё то, что ему дорого и свято, то убийство беззащитного коростеля - пятно на совести рассказчика, его вечная душевная мука.)

· Почему автор заканчивает рассказ по сути одним и тем же вопросом «…зачем я убил коростеля? Зачем?» (чтобы показать, насколько мучителен он для рассказчика. На него нет ответа, как нет возможности повернуть все вспять)

· Над какими вопросами заставляет задуматься короткий рассказ «Зачем я убил коростеля?» (Может ли остаться без следа поступок, совершенный в детстве? Можно ли оправдать свою жестокость малым возрастом? Зачем нам дана совесть? Должны ли мы чувствовать ответственность за все, что совершаем? Можно ли было поступить иначе?)

К сожалению, жизнь не имеет черновиков, «дублей», как в кино. Все набело, навсегда, не вычеркнуть, не стереть, не исправить.

Об этом предупреждает нас и поэт Н. Новиков:

Никогда ничего не вернуть,

Как на солнце не вытравить пятна.

И в обратный отправляясь путь,

Все равно не вернешься обратно.

Эта истина очень проста,

И она, точно смерть, непреложна:

Можно в те же вернуться края,

Но вернуться назад невозможно.

Домашнее задание: прочитать рассказы «Глухарь», «Орлан-могильник», «Вороны-охотницы», «Радость первого полета», «Он живой», «И милосердия», «Жизнь Трезора», «Гнездышки», «Алеха», «Тихая птица»; выполнить лингвистический анализ текста по выбору.

Класс: 5

Цели:

• познакомить с произведением В.П.Астафьева, понятиями “экология”, “экологическая акция”,повторить понятия “синонимы”, “фразеологический оборот”;
• развивать речь, мышление, память, эмоциональное восприятие текста, навык выразительного чтения;
• воспитывать бережное отношение к природе, деятельное сочувствие к “братьям меньшим”, доброту, умение видеть красоту природы.

Оборудование: портрет В.П.Астафьева, (Рисунок 5) тексты рассказа “Зачем я убил коростеля?”, изображение птицы коростеля, его гнезда, гербы городов с изображением коростеля, аудиозапись крика коростеля.

Ребята! Сегодня у нас необычный урок литературы, он проходит в рамках “Недели культуры” и посвящен дню экологии. Прежде чем мы начнем работу с новым произведением давайте послушаем стихотворение М. Дудина “Берегите Землю”.

(Подготовленный ученик читает наизусть стихотворение.)

Берегите Землю. Берегите
Жаворонка в голубом зените,
Бабочку на листьях повилики,
На тропинке солнечные блики…
Берегите Землю! Берегите
Чудо песен городов и весей,
Мрак глубин и волю поднебесий…
Берегите Землю! Берегите
Времени крутые повороты,
Радость вдохновенья и работы,
Древнего родства живые свойства,
Дерево надежд и беспокойства,
Откровение земли и неба,
Сладость жизни, молока и хлеба.
Берегите доброту и жалость,
Чтоб они за слабого сражались.
Берегите будущего ради,
Это слово из моей тетради.
Все дарю! И все от вас приемлю!
Только берегите эту Землю!

– К чему призывает поэт?
– О чем он просит читателя?
– О чем мы сегодня будем беседовать, какова тема урока? (Охрана природы, экология.)
– Давайте вспомним, что такое экология? (Наука о природе.)
– Что такое экологическая акция?
– Какие экологические акции вы знаете? (“Птичий домик”, “Покормите птиц зимой”, “Экологический субботник”.)

Сейчас на дворе весна. Замечательное время года!

– Ребята, почему люди любят весну, ждут ее прихода? (Тает снег, ярче светит солнце, становится теплее, прилетают птицы.)

Сегодня мы познакомимся с рассказом В.П.Астафьева, героем которого тоже является птица.

Чтение рассказа подготовленными учениками.

– О чем сожалеет автор? (Об убитой им птице)
– Когда произошел этот случай? (В детстве.) Астафьев был примерно в вашем возрасте, когда совершил этот бездушный и бездумный поступок, но он мучал писателя всю жизнь.
– Найдите подтверждение этому в тексте. (Последний абзац.)
– Почему же этот случай так запал ему в душу? (Птица была совершенно безобидной, не могла защитить себя, обижать слабого – подло.)
– Чем трудна жизнь коростеля? Найдите ответ в тексте (Абзацы 3, 4, 5).

Вот эта птица.(Демонстрация изображения коростеля) (Рисунок 1) Скромное оперение, небольшая по размеру. А это кладка в гнезде.(Демонстрация гнезда с кладкой) (Рисунок 2) Птицы вьют его на земле, маскируют в траве. Если вы идете по полю или опушке, то необходимо внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить случайно на гнездо этой птички.

– Можно ли назвать эту птицу привлекательной? (Нет.)

Сейчас мы услышим крик коростеля. (Прослушивание аудиозаписи с криком птицы.)

– На что похож крик птицы? (На скрип.)
– Можно ли сказать,что это красивая песня? (Нет.)
– Дает ли нам это право уничтожать тех, кто кажется нам непривлекательным, некрасивым? (Нет.)
– Назовите еще животных, которые вызывают у человека антипатию. (Змеи, лягушки и др.)
– Чем полезны эти животные? (Змеи уничтожают грызунов, лягушки – насекомых.)
– Давайте вспомним в какой стране расположен город, где на гербе изображен коростель? (Франция.) Взгляните на герб этого города.(Демонстрация изображения герба.) (Рисунок 3)
– Какому наказанию подвергался человек, убивший птицу, изображенную на гербе? (Приговаривали к смерти.)
– На что надеется автор, когда вспоминает убитую птицу? Найдите ответ в тексте.
– Чему учит этот рассказ?
– Если вы случайно нашли гнездо с кладкой или птенцами, то как нужно поступить?
– Какое еще название есть у коростеля? (Дергач.) Оказывается, ребята, не только во Франции есть город, на гербе которого изображен коростель, но и в России.
– Кто из вас догадался, как называется город в России, на гербе которого изображена эта птица? (Дергач.) (Рисунок 4)
– Как называются слова близкие по смыслу, но разные по звучанию и написанию? (Синонимы.)
– Найдите в тексте фразеологизм, который обозначает “быстро убежать”. (Унести ноги.)
– Что же мы можем сделать для природы?
– Почему так важно охранять природу? (Человек– часть природы. Он не может без нее прожить ни в физическом, ни в духовном смысле. Природа вдохновляет нас, помогает восстановить силы, здоровье. Художники рисуют пейзажи, композиторы сочиняют музыку, поэты пишут стихи.)

Завершить урок мне вновь хочется поэзией. Послушаем стихотворение Н.И.Рыленкова “Как мне жалко людей…”. (Подготовленный ученик читает стихотворение наизусть.)

Как мне жалко людей, про которых
Говорят, что угрюмый их глаз
Видит лишь водоемы в озерах,
А в лесу древесины запас;
Кто не может с речушкой сдружиться,
Не заплачет навзрыд с куликом,
Кто не знает, как пахнет душица
На поемном лугу вечерком;
Никогда не намокнет под ливнем,
Босиком по росе не пройдет
И под небом пронзительно-синим
Не забудет про дни непогод.
И о чем бы они не старались, –
Есть присловье одно про таких:
– Ни себе, ни другим не на радость
Суетливые хлопоты их!
Пей же всласть родниковую воду,
Росной свежестью луга дыши,
Кто не любит родную природу –
Тот не знает народной души!

Берегите природу – народную душу, замечайте ее красоту! Помните, что все живое имеет право на жизнь не меньше, чем человек!

Домашнее задание. Написать развернутый ответ на вопрос: “Чем я могу помочь природе?”

Прошлое словно встаёт перед глазами уже мудрого взрослого человека. И, видимо, потрясение от содеянного зла было так велико, что рассказчик до сих пор помнит эту птицу: « Худое, почти невесомое тельце, нехитрая окраска. У него не было одной лапки. Испугалась, бросилась бежать, неуклюже заваливаясь набок». А себя самого рассказчик сравнивает с гончей собакой, потому что потерял всё человеческое, забыл о разуме, превратился в слепое животное: « слепой от погони, охотничьей страсти». При этом мальчиком владеет «дикий» азарт. Это прилагательное имеет в данном тексте значение «необузданный, не имеющий отношение к человеку». Характеризуя себя в тот момент, рассказчик называет себя « несмышлёным, азартным парнишкой».

Оправдывает ли себя рассказчик тем, что был несмышлёным, не научился осмысливать свои поступки? Сейчас- нет, в то время - да. Это было оправданием. Для мальчишки погоня за коростелем, а затем убийство птицы - это игра.

Однако от игры мальчишка словно очнулся, когда держал в руках загубленную душу: «завядшее, бескостное тельце; глаза прищемлены мёртвыми, бесцветными веками; шейка, будто прихваченный морозом лист, болталась; перо на птице было желтовато, со ржавинкой по бокам, а спина словно бы гниловатыми гнилушками посыпана». Это описание мёртвой птицы вызывает у нас чувство жалости и сострадания. Усиливается это чувство, когда мы узнаём, что у коростеля не было одной лапки: он лишился её летом, попав под литовку. Тем более такая птица нуждается в защите! А он захлестал её сырым удилищем в «диком азарте». И вот теперь с чувством непоправимой вины смотрит на мёртвое тельце. Чтобы скрыть следы своего преступления, убежать от чувства вины, мальчик руками выкапывает ямку, чтобы похоронить птичку. Позднее раскаяние настигает его, пока ещё не очень сильное.

Спустя много лет он стал охотником, но никогда не стрелял без надобности. И теперь каждое лето он ждёт прилёта коростелей, словно хочет увидеть среди птиц ту, которую когда-то глупо загубил. Ему казалось, что если увидит, то почувствует прощение от птицы.

Бессмысленность его детского поступка особенно отчётливо видна на фоне рассказа о священной птице коростеле во Франции. Там эту птицу боготворят, почитают, в честь неё устраивают праздники, отдавая дань её мужеству: не приспособленная к дальнему полёту птица, дважды пересекает Средиземное море и появляется во Франции. Долетают лишь самые стойкие. Они приносят весть, что Бог с ними и он их хранит. В благодарность этой мужественной птице, посланцу Бога, они изобразили её на своём гербе.

Рассказ автор заканчивает вопросом:, на который не может дать ответа: « Зачем я убил коростеля?» Ведь ты человек, а значит, должен быть человечным, добрым и сострадательным. Сравнение убийства на войне и убийства в мирное время беззащитной птицы приводит нас к выводу о бессмысленном поступке героя. Если убийство на войне можно оправдать тем, что солдат защищает свою жизнь от врага, защищает свою землю и всё то, что ему дорого и свято, то убийство беззащитного коростеля - пятно на совести рассказчика, его вечная душевная мука.

Может ли остаться без следа поступок, совершенный в детстве? Можно ли оправдать свою жестокость малым возрастом? Должен ли человек взрослый отвечать за ошибки детства? Зачем нам дана совесть? Стоит ли терпеть её муки, не проще ли забыть всё, что было совершено плохого в неразумном возрасте? Над такими вопросами заставляет задуматься короткий рассказ В. П. Астафьева «Зачем я убил коростеля?»

Текущая страница: 28 (всего у книги 56 страниц)

Зачем я убил коростеля?

Это было давно, лет, может, сорок назад. Ранней осенью я возвращался с рыбалки по скошенному лугу и возле небольшой, за лето высохшей бочажины, поросшей тальником, увидел птицу.

Она услышала меня, присела в скошенной щетинке осоки, притаилась, но глаз мой чувствовала, пугалась его и вдруг бросилась бежать, неуклюже завалилась на бок.

От мальчишки, как от гончей собаки, не надо убегать – непременно бросится он в погоню, разожжется в нем дикий азарт. Берегись тогда живая душа.

Я догнал птицу в борозде и, слепой от погони, охотничьей страсти, захлестал ее сырым удилищем.

Я взял в руки птицу с завядшим, вроде бы бескостным тельцем. Глаза ее были прищемлены мертвыми, бесцветными веками, шейка, будто прихваченный морозом лист, болталась. Перо на птице было желтовато, со ржавинкой по бокам, а спина словно бы темноватыми гнилушками посыпана.

Я узнал птицу – это был коростель. Дергач, по-нашему. Все другие его друзья-дергачи покинули наши места, отправились в теплые края – зимовать. А этот уйти не смог. У него не было одной лапки – в сенокос он попал под литовку. Вот потому-то он и бежал от меня так неуклюже, потому я и догнал его.

И худое, почти невесомое тельце птицы, нехитрая ли окраска, а может, и то и другое, и что без ноги была она, но до того мне сделалось жалко ее, что стал я руками выгребать ямку в борозде и хоронить так просто, сдуру загубленную живность.

Я вырос в семье охотника, и сам потом сделался охотником, но никогда не стрелял без надобности. С нетерпением и виной, уже закоренелой, каждое лето жду я домой, в русские края, коростелей.

Уже черемуха отцвела, купава осыпалась, чемерица по четвертому листу пустила, трава в стебель двинулась, ромашки по угорам сыпанули и соловьи на последнем издыхе допевают песни.

Но чего-то не хватает еще раннему лету, чего-то недостает ему, чем-то недооформилось оно, что ли.

И вот однажды, в росное утро, за речкой, в лугах, покрытых еще молодой травой, послышался скрип коростеля. Явился, бродяга! Добрался-таки! Дергает-скрипит! Значит, лето полное началось, значит, сенокос скоро, значит, все в порядке.

И всякий год вот так. Томлюсь и жду я коростеля, внушаю себе, что это тот давний дергач каким-то чудом уцелел и подает мне голос, прощая несмышленого, азартного парнишку.

Теперь я знаю, как трудна жизнь коростеля, как далеко ему добираться к нам, чтобы известить Россию о зачавшемся лете.

Зимует коростель в Африке и уже в апреле покидает ее, торопится туда, «где зори маковые вянут, как жар забытого костра, где в голубом рассвете тонут зеленокудрые леса, где луг еще косой не тронут, где васильковые глаза…». Идет, чтобы свить гнездо и вывести потомство, выкормить его и поскорее унести ноги от гибельной зимы.

Не приспособленная к полету, но быстрая на ногу, птица эта вынуждена два раза в году перелетать Средиземное море. Много тысяч коростелей гибнет в пути и особенно при перелете через море.

Как идет коростель, где, какими путями – мало кто знает. Лишь один город попадает на пути этих птиц – небольшой древний город на юге Франции. На гербе города изображен коростель. В те дни, когда идут коростели по городу, здесь никто не работает, все люди справляют праздник и пекут из теста фигурки этой птицы, как у нас на Руси пекут жаворонков к их прилету.

Птица коростель во французском старинном городе считается священной, и если бы я жил там в давние годы, меня приговорили бы к смерти.

Но я живу далеко от Франции. Много уже лет живу и всякого навидался. Был на войне, в людей стрелял, и они в меня стреляли.

Но отчего же, почему же, как заслышу я скрип коростеля за речкой, дрогнет мое сердце и снова навалится на меня одно застарелое мучение: зачем я убил коростеля? Зачем?

Вороны-охотницы

Все зверушки и птицы, живущие возле человека, очень ловки и хитры. Самая среди них хитрая – ворона.

Как-то я занял избу в полуопустевшей вологодской деревеньке и обнаружил гнездо за городьбой, на старой березе. На том месте тоже когда-то стояла изба, но ее сломали, и заброшенную усадьбу обозначали два черных тополя, береза да несколько черемух. Вороны опасаются вить гнезда возле человеческого жилища, но эта, видать, привыкла к запустению, надеялась близко добывать пищу, и вот как на грех принесло меня. Спохватилась ворона, да поздно, у нее уже появились яйца, надо было выпаривать воронят.

Каждый день не по разу проходил я мимо березы, на которой чернело гнездо, то по воду, то на рыбалку и, лишь пристально вглядевшись, обнаружил наседку на месте. Небольшое, из грубых веток сложенное гнездо укрыть ворону не могло, но она так вдавливала себя внутрь засидки, так вытягивала шею вдоль сучка, что и не увидеть бы ее совсем, да только хвост выдавал птицу – торчал метелкой.

Когда забусило зеленью, приехал ко мне в деревню друг. Я указал ему на березу и сказал, что в гнезде, темнеющем в ветвях, сидит ворона и у нее воронята, скоро «станут на крыло». Долго ходил мой друг вокруг дерева, задирая голову, и объявил, что гнездо покинуто. Тогда я усадил его в избе подле окна и попросил наблюдать. Поздним вечером мой друг, чтобы не разбудить нас, тихо и восхищенно произнес: «Ай да пташка! Ну не ведьма?!»

Он-таки увидел ворону. Она вымахнула черной тенью из густеющей березы, скользнула в ближний двор, на помойку – за кормом для себя и птенцов. Эта же ворона скоро повытаскивала из нашего скворечника скворчат и слопала их. Прилетит на тополь, где скворечник прибит, потопчется, замаскируется, затем когтями по доске поскоблит. Скворчата думают, мать принесла им корм, и по одному высовываются в дырку. Который высунется, того ворона цап за голову – и только его и видели. Верещит птенец, а разбойница махает к своим прожорливым воронятам. Широкозевая, неспокойная, тут она не то чтобы орать – она и крылом не хлопнет, скорее воровски исчезнет с глаз долой.

Друг негодовал, видя такое бандитство, хотел ворону застрелить, но я ему сказал, что сделать это не так просто, как кажется. Человек горячий, в охоте ничего не смыслящий, друг мой целый день просидел в ограде, однако ворона и близко не подлетала, она издалека, из кустов орала: «С ружьем человек! С ружьем! Спасайтесь! Спасайтесь!..»

Я дал другу вместо ружья палку – и ворона тут же закружилась над оградой, села на тополь, осмотрелась – и к скворечнику, да там уж ни одного птенца не осталось. Скворец со скворчихой сиротливо сидели рядышком на столбе и молча горевали – нынче им уж не иметь детей, на вторую кладку не хватит сил и лета.

Совсем доконал я друга, рассказавши о том, какую картину наблюдал однажды. На небольшой веселой речке Ягрыш.

Та северная вологодская речка то чурлюкает перекатом, то завьется глубоким омутком у подмытого яра, то зашумит меж огромных валунов, то разольется тихим травянистым озером. Возле длинного, разжульканного скотом переката был брод, и сделалось здесь совсем мелко.

Выше переката, с окошенного взлобка я пристроился рыбачить. Прячась за оческом сухо хрустящей осоки, довольно прытко таскал нарядных подъязков, сорожек, случался и окунек. И не сразу, но обратил внимание, что над бродом, по кустам черно воронья. Сидят на ольховниках, склонившихся по-над водой, тихо, не шевелятся, не базарят, как обычно, и не сидят, а прямо сказать – окаменело висят, втянув в крыльца головы, – похожи все на зловещих горбатых колдуний.

Отдельно от стаи, по другую сторону речки, над самым входом, или лучше сказать – горлом переката, замерла в густой вербе, тронутой ржавчиной осени, старая седая ворона…

Что-то она узрела, приподнялась на лапах, вытянула шею – следит. Не каркала, а как бы, урча горлом, подала команду: «Внимание! Приготовились!» – и поворотом головы долго провожала кого-то в рукав переката. Среди воронья произошло движение, и тут же птинцы оцепенели. Если какая-либо молодка, не выдержав стойки, переступала, роняя лист, либо издавала какой шум, мама приподнималась в вербе и щелкала клювом, показывая, что она сделает с нарушителем, коли он испортит охоту. И случалось, если какая ворона спугивала добычу в речке, вся стая наваливалась на подругу, трепала ее, катала, что тряпичный мяч, и такой поднимался крик, такое хлопанье крыльев, так летели перья, что уж на войну походило. Мама и папа к наказанию прибегали редко, они лишь кружились вокруг черного клубка птиц, поддавали жару: «Так ее! Так! Учи уму-разуму!..»

Сотворив суд и расправу, вороны рассаживались по-над речкой, а побитая молодка пряталась в зарослях, ощипывалась, приводила себя в порядок, не жалуясь, не сердясь, лишь скорбно покаркивая: «Господи! Что за жизнь? Всего стерегись! Всего бойся! Чё и сделала-то? Лист в речку сронила. Родиться бы синичкой. Вон их как все любят…»

У ворон закон суровый – дармоедов не терпит. И, маленько отдышавшись, пристроив на место взлохмаченные перья, молодка выскальзывала из зарослей, бесшумно прилипала на ольхе, зависала по-над речкой.

«Чего же они там караулят?» – озадачился я. Перестал рыбачить – наблюдаю. Вот снова шевельнулась мама на вербе, напряглась, вытянулась: «Внимание!» – и замерло все вокруг. Даже и я невольно замер. Прошла минута, другая, третья. Напряжение в природе нарастало, слышнее сделалось речку, рокот трактора, работавшего в полях, за холмами, звук радио в дальней деревушке.

Все длиннее и длиннее вытягивала шею мама-ворона, провожая кого-то взглядом встречь воде в перекат. «Ка-арр!» – заорала ворона воинственно – и воронье послушно сыпануло вниз, зашлепалось в мелкой воде брода, завозилось в растоптанной грязи, усеянной пометом. Выхватывая из воды какой-то корм, вороны в клювах тартали его на поляну, бросали в траву и тут же спешили обратно к перекату, а мама с папой командовали, как сержанты у раздаточного окна в военной столовке: «Налетай! Не зевай! Молодцы, ребята!..»

Но вот вся компания угомонилась. Ходит по поляне деловитое воронье, клюет чего-то, питается. Мама с папой, важно переваливаясь, бродят средь табуна и тоже нет-нет да и клюнут разок.

Я воткнул удочку в берег, перебрел через речку по перекату и, спугнув ворон, вышел на поляну. Вышел и ахнул: вся она усыпана панцирями раков. Вон оно что! У раков начался икромет, и они, как и многие водяные жители, сбивались в стайки, тянули вверх по воде к своим нерестилищам, к заветным местам, обязательно вверх, обязательно встречь воде, обязательно наперекор стихиям – таков уж закон у водяных обитателей.

Целая банда воронья дежурила у мелководья и во всем-то брачном наряде полных икры и любовных вожделений клешнятых невест и женихов цап-царап под ручки – и на бережок!

Панцири раков лежали по всей форме, пьяно раскинув клешни, выпрямив хвост, словно бы баловались раки, бузотерили, просто так валялись на траве. Да какое уж тут баловство?!

Все туловище съедено, склевано, вычищено до икринки! Кладбище, сплошное кладбище! И вспомнил я, как в одном заграничном кино злой рыцарь, одетый в железные доспехи, грозно кричал: «Я пропорю его шпагой!» И докричался! Пришел горный богатырь, дунул на рыцаря огнем из левой ноздри – и остались от вояки одни доспехи – латы и шпага. Тут тоже, словно латы рыцаря, лежат панцири, клешни, только шпаги не хватает…

Я вернулся к речке, сел в коренья ольхи. Вороны долго каркали, летая вокруг, бранили меня, проклинали, и я им сказал: «У вас своя ловля, у меня своя. Не мешайте!» И они успокоились, расселись по кустам, повозились, замерли, кося па меня хитрыми и наглыми глазами.

Прошло немного времени. Смотрю: по светлому рябенькому от донной гольки рукавичку переката толкается рак, благодушный такой, самоуверенный, чудилось даже – напевает что-то дурашливое, веселое, а его спешит нагнать второй, третий. Нагнав, заиграют раки и рачихи, суетятся, щекочут друг друга, гальку в струе шевелят, икру отметать налаживаются, но из-за речки, с вербы, из нарядной листвы раздается уверенная, неумолимая команда: «Ух-ррр! Внимание!» По вороньей банде пробежал ток. Ворохнувшись, птицы приподнялись на лапах в боевой стойке, ожидая клич в атаку, в разбой.

А речка шуршит… И плывут по ней желтые листки. И мелкую мошкару, падающую на воду, ловят малявки, вот и у меня клюнуло, поплавок уверенно занырнул в воду, речка так светла, что я не сразу и понял, что поплавок увело в глубину, и только уж когда совсем он исчез из виду в сонном мороке, занимающемся на дне речки, я резко подсек и выбросил на берег бойкого пузатенького окуня.

Орлан-могильник

Казым, мыс на Нижне-Обской низменности, видно в ясную погоду верст за пятьдесят. Весь он в темной и теплой шубе кедрачей. Поселок, раскинувшийся по песчаному взгорью, тоже в кедрах. Казымчане во дворах шишку бьют, за огородами морошку, бруснику с голубикой собирают. Приволье тут, обский простор и многоверстная тишина, да такая, что уж и не верится в ее светлую первозданность. Ходишь, явившийся из грохочущей и копотной цивилизации, и недоверчиво озираешься, ожидая какого-нибудь подвоха или привыкая вновь к благостно-покойному миру.

Мы компанией бродили по поселку, ожидали, когда откроют магазин. На травянистых улицах играли ребятишки: узкоглазые – хантыйские и курносые, конопатые – россияне. Тут же стаями толкались мохнатые псы, и ребятишки садились на них, теребили за хвосты и за уши – вроде бы и нет более мирного существа, чем северная лайка. Но и нет среди собачьего народа ревнивей лайки. Стоило молодцеватому остроухому псу оттереть в сторону пса потертого, отяжелелого годами и затесаться в компанию ребятишек, чтоб его тоже трепали бы за уши, играли бы с ним, как поднялась свалка. Зарычали, покатились псы под гору кубарем – шерсть клочьями летит. Сопленосые же ребятишки и растащили этих свирепых псов. Они тут же хвостами им махнули, дескать, порядок, все спокойно, готовы служить и веровать, и начали облизывать себя, врачуя и латая раны и рваную шубу.

На краю поселка, за небрежно и как попало наставленными домами и худенькими северными огородами, приветливой рощицей густо клубился приземистый кедрач, и мы подались поглазеть на него. Попали к кладбищу, на котором кресты стояли, как и дома в поселке, разбродно, сикось-накось. Заметно было, что по неогороженному кладбищу шляется скотина, и псы прячутся здесь и грызут брошенные им оленьи кости – много их белело на запущенных, неприбранных могилах, бугорки которых затянуло дурманно воняющим болотным багульником и кровянисто рдеющей брусникой.

Мы стояли возле кладбища, молча дивуясь его дикости и убожеству, которое старательно прятали разлапистые кедры, опустившие густохвойные, всегда нарядные ветви до земли, как вдруг под одним кедром что-то зашевелилось, захрипело, и на нас прыжками вымахала огромная взъерошенная птица.

Женщины вскрикнули, мужчины вздрогнули. Все невольно сделали шаг назад. Птица, в которой мы не сразу признали орла, клекотала раскрытым клювом, всхрипывала, глядя на нас, и горло ее судорожно дергалось, а глаза с фосфорическим, зеленоватым ободком свирепо круглились.

– Это он ись просит. Не бойтесь его, – пояснили нам незаметно объявившиеся ребятишки и рассказали о том, что орлан этот белохвост был кем-то давно-давно подбит и вырос здесь вот, в поселке. Живет он на кладбище и зиму, и лето, ночует под теплыми кедрами, а кормится подачками – кто чего бросит, то и ест. Кости на кладбище – это все остатки его жратвы.

И сразу сделалось заметно, как птица эта, грозная с виду, неопрятна и жалка, а взлететь она выше, чем на городьбу, не может. Нищая и убогая попрошайка с обликом орла, которую даже собаки не гоняют.

Грозно сверкая орлиным взором, может она еще нашего брата – заезжих – напугать, но удивить никого собою не может. Средь людей тоже встречаются такие птицы – по оперенью орел орлом, а питается отбросами со столов и летать вовсе не умеет…

Ребятишки важно сообщили, что магазин открылся, и мы пошли в поселок.

А орлан, не получивший подачки, недовольно стуча круто изогнутым клювом, хрипя сердито и простуженно, хромая, как кладбищенский сторож-инвалид, заподпрыгивал к могилам и спрятался в тихом надгробном кедраче.

Крестьянин

Мы охали из Красноярска в село Казачинское и достигли уже Большемуртинского района, где села сплошь почти именуются по-татарски и живет здесь много обрусевших татар.

Земля была вся в цвету. «Вся!» – я произнес не как литературный образ, земля в самом деле цвела в три, в четыре, в пять этажей! Она буйствовала, она, озоруя, мазалась красками, безудержно, по-детски радуясь самой себе, теплу и солнцу. Понизу земля была опрыскана белыми цветами клубники и земляники, гусиной лапкой, ветреницами желтыми и белыми, блестками травы-муравы, звездочками любки и майника. Выше синели ирисы, качались ландыши белые и лесные – орехового цвета, и кое-где уж птичьим яичком выкатывались из сдвоенного листа рябенькие кукушкины слезки, робко и просительно открывая ротик, обметанный молочной пеной, а еще выше – и цветы эти, и землю всеохватно и яростно захлестывал пожар сибирских жарков. Огненное буйство усмиряли только спокойные цветы медуницы, синеющие по опушке леса, и уверенные, крупно растущие по мокрым логам и склонам гор марьины коренья с уже забуревшими, кругло выпирающими бутонами.

Глаз радовался, душа пела, восторг передавался ей от ликующей природы.

Так вот, с восторженным настроением, громким говором, мы и вкатили в какое-то сибирское село с приземистыми, крепко рубленными избами, приветливость которым придавали, пожалуй, только ставни, пестро, как у теремков, покрашенные, да цветы на окнах.

Машина наша ехала бойко по улице, и от нее в панике разлетались на стороны курицы и от каждого двора, сатанея, гнались псы, пытавшиеся ухватить зубами за колесо наш транспорт.

Впереди показалась белая лошадь с распущенной гривой и буйно разметавшейся челкой. На ней сидел человек с предостерегающе поднятой левой рукой, в правой он крепко держал повод обороти.

– Я объезжаю молодую лошадь, – с чуть заметным татарским акцентом сказал он и тихо, уважительно прибавил: – Извините!

Лошадь грызла удила, косила коричневые глаза на машину и круглила гибкую шею, как бы обтекая собой автомобиль, и в то же время не двигалась с места, а лишь пританцовывая, щелкала подковами.

Парень – по лицу это был парень, но крупный, с мужицким раскрыльем плеч, с прямым доверительным взглядом и тем достоинством в каждом движении, в слове и в улыбке, которое дается истинным труженикам земли, ничем не запятнавшим свою жизнь во многих поколениях, не дрогнувшим в лихолетье, уверенным в себе и в той пользе, какую они дают миру и людям, – парень этот не горячил молодого жеребца, чуть порябленного серыми пятнами по ногам и по груди, он как бы давал полюбоваться конем и собою, и мне показалось, лошадь понимала его и, гарцуя, немножко кокетничала перед нами, но страх все же жил в ней, она боялась машины, у которой стучало сердце и выбрасывало душный дым, и людей, сидящих в машине, боялась, не понимая, отчего они сидят в ней, а не на ней, и вообще жеребец был еще молод, ему хотелось мчаться, лететь над землей, и он вдруг понес, трусовато закидывая ноги и зад, как это делали когда-то беспородные, дураковатые крестьянские кони, не видавшие никаких машин, как мы когда-то в детстве, ополоумев от страха, очумело мчались в сумерках мимо деревенского кладбища.

Парень, откинувшийся в седле, выровнял себя, сжал бока лошади стременами, что-то ей сказал, наклонившись, и она вроде как поняла его, перешла на красивый, стелющийся намет.

Унес жеребец парня за околицу села, в пылающие жарким весенним цветом поля, в нарождающееся лето, к солнцу, а мы еще долго смотрели им вслед, и мне посейчас еще видится белая-белая лошадь и ладно, уверенно сидящий в седле парень с приветливо и предостерегающе поднятой рукой. Рука была большая, узловатся, величиной с совковую лопату, с мозолями на ладони. А лошадь – пугливая, юная, с шелковистой, нежной гривой и звонкими, серебряно сверкающими копытами.

Мертвый таймень

Меж бревен вверх брюхом плавал по Енисею огромный таймень, и замусоренная вода пузырилась вокруг мертвой рыбины.

По древнему зову пришел таймень осенью к тому месту, где был Манский бык, который безо всякой надобности смахнули гидростроители, стал за камни – ближе к живым донным ключам.

Весной таймень начал пасти стаю ельцов, выедая тех, что больны и ослаблены.

Забылся в охоте таймень. Увлекся. А возле займища в Овсянскую запань разгружалась железная лесовозная баржа – колымага, разом обрушив в воду весь лесной груз тонн в семьдесят весом, и, как глупого мелкого ельца, хряпнуло бревнами, оглушило речного красавца, быть может, последнего из тех речных богатырей, что стояли веками за Манским быком зимней порой в холодной, тихой яме и украшали жизнь реки, продляя богатырский таймеиный род, разжигали рыбачью удаль и страсть.

Жанр: рассказ о природе

Главные герои рассказа "Зачем я убил коростеля" и их характеристика

1. Автор-рассказчик. Мальчишка, беззаботный, легкомысленный.

1. Вспугнутая птица
2. Удилище
3. Коростель без лапки
4. Похороны
5. Дальний путь коростеля
6. Город на юге Франции
7. Давний вопрос

1. Мальчишкой автор встретил в поле коростеля и убил его удилищем.
2. Коростель был без лапки и мальчик в слезах похоронил его.
3. Когда мальчик вырос, он узнал, как нелегко приходится коростелям.
4. Они дважды в год перелетают Средиземное море.
5. На юге Франции есть город, где коростель считается священной птицей.
6. А автора до сих пор мучает вопрос, зачем он убил коростеля?

Чему учит рассказ "Зачем я убил коростеля"
Рассказ учит любить и беречь природу. Учит не убивать живые существа. Учит понимать, как тяжело приходится нашим меньшим братьям. Учит доброте и состраданию.

Отзыв на рассказ "Зачем я убил коростеля"
Мне очень понравился этот рассказ, и хотя мальчик поступил опрометчиво и жестоко, он осознал свою ошибку. Он раскаялся и больше никогда не губил жизни животных просто так, из баловства.

Пословицы к рассказу "Зачем я убил коростеля"
Сгубить легко, да душе каково?
Что сегодня сбережешь, завтра пригодится.
Жесток нрав не будет прав.
Про доброе дело ласточка пела.
Кайся, да опять за то не принимайся.

Читать краткое содержание, краткий пересказ рассказа "Зачем я убил коростеля"
Когда-то давно, когда автор был совсем мальчишкой, он возвращался с рыбалки и на скошенном лугу увидел птицу. Птица бросилась бежать от мальчишки, странно припадая на один бок. А мальчик бросился следом, догнал птицу и забил ее удилищем.
Он поднял несчастную птицу и узнал ее. Это был коростель, или как его еще называют дергач. Его собратья уже улетели на юг, а эта птица не смогла последовать за ними, ведь у коростеля не было одной лапки, он попал под косу.
Мальчику стало очень жаль убитую птицу и он торопливо похоронил коростеля.
Когда мальчик вырос и стал охотником, он никогда без надобности не губил чужие жизни. А каждую весну ждал прилета коростелей.
Они прилетают когда отцветает черемуха и соловьи допевают свои песни. Рано утром на покрытых молодой травкой лугах раздается характерный скрип и значит все в порядке, и скоро начнется сенокос. И автору кажется, что тот убитый им коростель не умер, а прилетает вместе с другими птицами и прощает того мальчишку.
Теперь автор знает, как тяжело приходится коростелю. Он зимует в Северной Африке и каждый апрель отправляется домой, в родные края. Этой неприспособленной к дальнему полету птице, приходится дважды в год преодолевать Средиземное море, и тысячи коростелей гибнут по дороге.
Лишь один город на юге Франции лежит на пути миграции коростелей. На гербе этого города изображен коростель, и раз в год там наступает праздник. Люди пекут из теста фигурки этой птицы и радуются. Там эта птица считается священной.
Прошло много лет, но и сейчас, едва автор заслышит скрип коростеля, его начинает мучить один вопрос, зачем он убил коростеля?