Копии с крестьянских отписок краткое содержание. Известия. Отрывок путешествия в*** И*** Т

Периодические издания выходили в России еще с петровского времени, но сатирические журналы как одно из проявлений дальнейшего роста общественного самосознания появились в конце 60-х годов XVIII в. Первый из них - «Всякую всячину» - с января 1769 г. начал издавать под непосредственным руководством Екатерины II ее кабинет-секретарь Г. В. Козицкий. Журнал имел четко выраженную правительственную ориентацию, хотя имена издателя и даже сотрудников в нем указаны не были. «Всякая всячина» обратилась к писателям с призывом поддержать ее начинание, называя себя «прабабушкой» будущих «внучат» и тем самым разрешая выпуск других сатирических журналов. Однако в этой прозрачной аллегории содержался намек на руководящую роль «Всякой всячины» среди других сатирических изданий. Призыв императрицы был услышан. В том же 1769 г. М. Д. Чулков выпустил журнал «И то и сё», В. Г. Рубан - «Ни то, ни сё», В. Тузов - «Поденщину», Л. Сичкарев - «Смесь», Ф. А. Эмин - «Адскую почту». В мае 1769 г. начинает выходить журнал «Трутень», который не только не поддержал курс, предложенный «Всякой всячиной», но вступил с ней в прямую полемику. Издателем «Трутня» был Николай Иванович Новиков (1744 -1818) - яркий публицист и просветитель XVIII в.Эпиграфом к своему журналу «Трутень» Новиков взял стих из притчи Сумарокова «Жуки и Пчелы»: «Они работают, а вы их труд ядите».В названии журнала было заключено два значения. Первое, рассчитанное на цензуру, служило своего рода прикрытием для второго. В предисловии, помещенном на первом листе журнала, издатель признавался в своей неизлечимой лености, которая якобы и была причиной «сему изданию». Поэтому-то, признавался журналист, «я и вознамерился издавать в сем году еженедельное сочинение под заглавием «Трутня», что согласно с моим пороком и намерением, ибо сам я, кроме сего предисловия, писать буду очень мало, а буду издавать все присылаемые ко мне письма, сочинения и переводы...».Главный же смысл названия журнала был связан с основным объектом сатиры Новикова - с дворянами-крепостниками, социальными трутнями, живущими за счет крепостных крестьян. Социальная позиция «Трутня» раздражала издателей «Всякой всячины» и вызвала на страницах журнала острые споры.

Полемика между «Всякой всячиной» и «Трутнем» велась по двум тесно связанным между собой вопросам. В первом из них речь шла о предмете сатиры. Журнал Новикова утверждал, что сатира должна метить непосредственно в носителей зла. «Критика на лицо, - утверждал Новиков, - больше подействует, нежели как бы она писана на общий порок... Критика на лицо... производит в порочном раскаяние; он тогда увидит свой порок и, думая, что о том все уже известны, непременно будет терзаем стыдом и начнет исправляться».

«Всякая всячина», напротив, взяла за правило осуждать только пороки, а не их конкретных представителей. А. Н. Афанасьев справедливо указывал, что стремление Екатерины II обойти конкретных виновников, «чувствующих на своем рыльце пушок», приводило к тому, что сатира превращалась в «пустословие об отвлеченных идеях добра и зла, без малейшего применения к действительности».

Второй вопрос касался характера сатиры, т. е. той позиции, которую займет сатирик по отношению к носителям зла. Особую остроту придавало этому спору то обстоятельство, что объектом сатиры фактически были дворяне и весь бюрократический аппарат. Что касается крестьян, то они по своему зависимому и бесправному положению могли быть лишь объектом сочувствия и сострадания. Поэтому вопрос о характере сатиры подразумевал степень критического отношения к дворянству и бюрократии.

Екатерина II не собиралась подвергать помещиков и чиновников суровому осуждению. В своем издании она ориентировалась на весьма умеренный нравоописательный журнал английского писателя Аддисона «Зритель» (1711-1712). Резкие выпады «Трутня» против помещиков-крепостников и чиновников явно пришлись ей не по вкусу, и она решила преподать ему соответствующий урок.

В журнале «Всякая всячина» было помещено письмо некоегоАфиногенаПерочинова. Аттестуя себя как доброго и снисходительного человека, этот вымышленный корреспондент заканчивал письмо перечнем основных правил, которыми должен руководствоваться писатель-сатирик: «1) Никогда не называть слабости пороком. 2) Хранить во всех случаях человеколюбие. 3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того 4) Просить бога, чтоб нам дал дух кротости и снисхождения». Легко заметить, что в письме АфиногенаПерочинова содержалось иное, чем в «Трутне», понимание сатиры и ее задач. Слово «порок» заменялось снисходительным словом «слабость». Вместо четко очерченных персонажей новиковской сатиры - дворяне, «подьячие» - в письме АфиногенаПерочинова фигурирует расплывчатое понятие «люди». Сатира из области социальной переводилась в план общечеловеческого морализирования.

Екатерина II не смогла скрыть своего раздражения независимой позицией «Трутня». В конце письма сделана приписка, в которой слышится властный окрик не терпящей возражений разгневанной императрицы: «Я хочу... предложить пятое правило, а именно, чтобы впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит» (С. 143).

Угроза Екатерины не испугала Новикова. Он смело принимает вызов и отвечает АфиногенуПерочинову письмом Правдолюба (псевдоним самого Новикова). Правдолюб подвергает тщательному разбору доводы своего противника и убедительно раскрывает его уклончивую, беспринципную позицию.

Правдолюбов раскрывает в своем ответе двойственную, лицемерную политику Екатерины II, которая, выступив с сатирическим журналом, не справилась с поставленной перед собой задачей и фактически отказалась от борьбы с общественным злом.

Смелое поведение Новикова окончательно вывело Екатерину из себя. На статью Правдолюбова она ответила короткой репликой, которая начиналась словами: «На ругательства, напечатанные в «Трутне», мы ответствовать не хотим, уничтожая оные...» (С. 174). Слово «уничтожая» Екатерина употребила в смысле «пренебрегая», «презирая». Она явно хотела закончить невыгодный для нее диспут. Но в ответ на ее выпад последовало еще более резкое и пространное письмо Правдолюбова. Полемика разгоралась, и потушить ее Екатерине не удалось.

В своем ответном письме Правдолюбов не только парирует доводы Екатерины, но наносит ей лично болезненные для самолюбия удары. Обыгрывается немецкое происхождение Екатерины и плохое знание русского языка. Императрица не всегда была в ладах с русской грамматикой, и ее сочинения исправляли секретари. Конечно, Новиков делает вид, что он полемизирует с журналом, с равным себе собратом, но удары его направлены против тайного вдохновителя «Всякой всячины», против императрицы.Непоследовательность тактики Екатерины II проявилась не только в том, что, взяв на себя руководство сатирическим журналом, она фактически отказалась от сатиры, но и в том, что, старательно скрывая свое руководство журналом, она неоднократно прибегала к угрозам, приличествующим только высшей власти. И Новиков не упустил случая высмеять и этот промах своего противника.

В высшей степени показательно, что оба журнала по поводу возникшего между ними спора обращаются к «публике». Выразителями общественного мнения стали другие сатирические журналы - «Адская почта» и «Смесь», которые встали на сторону «Трутня». Вдохновленный поддержкой, Новиков продолжает свои критические выступления. Он высмеивает увлечение русских помещиков иностранными модами, их непомерное чванство и высокомерие, раскрывает взяточничество и произвол «подьячих». Наибольшей остротой и смелостью отличались статьи, адресованные дворянам-крепостникам - Змеяну, Безрассуду и т. п. Но вершиной обличительной литературы в «Трутне» стали «копии с отписок», т. е. копии с переписки между барином и крестьянами. По словам Н. А. Добролюбова, эти письма «так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это?» Первое письмо пишет барину Григорию Сидоровичу от имени всех староста Андрей Лазарев. Начинается оно с отчета об оброке. «Указ твой господский мы получили и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали... а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде, нынешним летом хлеб не родился... Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась...» (С. 141). Среди «неплательщиков» особое место отведено Филатке, самому бедному крестьянину в деревне. «сфилаткою, государь, как поволишь? денег не плотит, говорит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын большой помер... По указу твоему продано его две клети за три рубли за десять алтын, корова за полтора рубли, а лошади у него все пали; другая коровенка оставлена для робятишек, кормить их нечем...» (С. 141). За письмом старосты следует «отписка» Филатки, который просит помещика «уволить» его на год от оброка и дать ему лошадь, чтобы он смог снова стать «тяглым крестьянином». Завершается переписка копией с помещичьего указа. Надежды и жалобы крестьян оказались тщетными. «Старосту, - пишет барин, - при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение... и после из старост его сменить, а сверьх того взыскать с него штрафу сто рублей... По просьбе крестьян у Филатки корову оставить, а взыскать за нее деньги с них, а чтобы они и впредь таким ленивцам потачки не делали, то купить Филатке лошадь на мирские деньги...» (С. 61).

Следует заметить, что при всей резкости обличения Новиковым помещиковкрепостников нападки на них не означают осуждения самих крепостнических отношений. Об этом свидетельствует противопоставление в «Трутне» жестоким крепостникам добрых помещиков. Так, например, извергу Змеяну противостоит в «ведомости» из Литейной «благоразумный» Мирен, который «совсем отменно с подвластными себе обходится» (С. 61). В новогоднем обращении к «поселянам» на 1770 г. издатель писал: «Я желаю, чтобы ваши помещики были ваши отцы...» (С. 185).

Потерпев поражение в полемике с «Трутнем», Екатерина решила воспользоваться правом сильного. В следующем 1770 г. большая часть сатирических журналов была закрыта. Остались лишь «Всякая всячина» под новым названием «Барышок всякой всячины» и «Трутень». Но существование «Трутня» было оплачено Новиковым дорогой ценой. На это намекает новый эпиграф к журналу, взятый из притчи Сумарокова «Сатир и Гнусные люди»: «Опасно наставленье строго,//Где зверства и безумства много». Пришлось отказаться от обличения помещиков-крепостников и недобросовестных судей. Вместо них сатирическому осмеянию подвергаются кокетки, щеголихи, бездарные писатели. Но и в таком виде «Трутень» просуществовал лишь до конца апреля 1770 г. Новиков намекал на насильственное закрытие своего журнала: «Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь».

19. Литературная, просветительская, книгоиздательская деятельность Н.И.Новикова. Разнообразие жанров сатиры в журналах Новикова. «Копии с крестьянских отписок», «Отрывок из путешествия в *** И.Т.», «Письма к Фалалею».

Николай Иванович Новиков – один из самых значительных деятелей русской культуры и общественности XVIII в., просветитель, писатель, который, по словам В.Г. Белинского, «распространил изданием книг и журналов всякого рода охоту к чтению и книжную торговлю и через это создал массу читателей». Он издал более тысячи книг по самым различным отраслям знаний – истории, педагогике, медицине, сельскому хозяйству, издавал сочинения русских и иностранных писателей, учебники, детские книги, книги для народа, выпускал газету «Московские ведомости», одиннадцать журналов, опубликовал памятники русской исторической литературы.

Новиков – автор первого русского библиографического словаря – «Опыт исторического словаря о российских писателях», содержавшего в себе элементы литературной критики. Словарь сыграл заметную роль в развитии русского литературоведения. Огромной заслугой Н.И. Новикова было то, что он продвинул книгу в провинцию. Книгу, благодаря ему, стали читать в самых отдаленных захолустьях, причем не только в европейской России, но и в Сибири.

В своей издательской работе Новиков ориентировался не на избранное общество, а на многочисленных представителей третьего сословия. Не случайно он включил в свой библиографический словарь имена малоизвестных литераторов – учителя Казанской семинарии Грачевского, коллежского регистратора Беницеева, наборщика Академической типографии Рудакова.

Расширение читательского круга, изменение читательского адреса не могли не сказаться на выборе Новиковым тематики книг и формы их изложения, на приемах его редакторской работы. И журналы и книги Новикова были подчинены задаче завоевать и научить читателя.

Журналы, издававшиеся Новиковым, представляют один из этапов развития русской журналистики, веху на пути движения русской литературы к реализму. Эпизоды, характерные для того времени и ставшие предметом журнальных статей Новикова, были развиты в более поздних произведениях русской классической литературы – «Недоросле» Фонвизина, «Капитанской дочке» Пушкина, «Обломове» Гончарова, комедиях А.Н. Островского.

Свои произведения, публикуемые в журналах, Новиков не подписывал. Он обосновал это теоретически и этически в журнале «Утренний свет»: «Тот, кто других перед собою не уважает, должен непременно сделаться известным; но что до нас касается, мы никогда публике себя не объявляем». Автор, по мнению Новикова, обязан исполнять свой долг не во имя похвал или удовлетворения честолюбия. «Писатель, удовлетворенный исполнением своего долга, не станет называть своего имени читателю», – считал он, и само слово «Автор» писал с большой буквы.

Принципы, которыми руководствовался Новиков-писатель, нашли отражение в его работе издателя и редактора. Новиков, писал В.Г. Белинский, «имел сильное влияние на движение русской литературы и, следовательно, русской образованности. Он... издает книги и журналы, всюду ищет молодых людей, способных или охотливых к книжному делу. Знающим иностранные языки он заказывает переводы, у стихотворцев печатает стихи, у прозаиков – прозу; всех одобряет и понуждает, бедным дает средства к образованию».

Новиков издавал самые различные книги – от памятников русской старины до «Модного ежемесячного издания», к каждой книжке которого прилагалась картинка парижской моды. Большая часть картинок – головные уборы – «чепец победы», «расцветающая приятность», головной убор «по манеру шишака Минервина или по-драгунски». Моды были в сущности только способом привлечь еще одну группу читателей – женщин. Это был журнал литературный. В нем печатались Я.Б. Княжнин, А.П. Сумароков, В.И. Майков. Отдел прозы составляли в основном переводы. Не рассчитывая на то, что внимание читательниц удастся задержать надолго, Новиков отбирал для издания короткие произведения, повествующие о любви. Но даже в этом дамском журнале издатель оставался верен себе: он пытался возбудить у читателей мысль, заставить их думать.

Жанры сатиры в журналах Новикова были разнообразны – это и сатирические письма, и сатирические рецепты (пороки представлялись как болезни, а оценка автора – рецепт лекарства от этой болезни), и сатирические ведомости (различные известия, якобы поступившие из разных городов, содержали в себе объявления), и копии с крестьянских отписок, и сатирические очерки, и жанр путешествия, и сатирические портреты.

Новикову долгое время отказывали в писательском таланте. Сначала это было следствием царской немилости, затем, уже в середине XIX в., М.Н. Лонгинов – председатель Комитета по делам печати, известный собиратель русской старины с безапелляционностью официального лица закрепил за ним на довольно длительный срок характеристику мистика, бойкого журналиста и едва ли не невежды, «имевшего весьма скудное образование».

Действительно, за Новиковым-автором числится немного сочинений. До сих пор не установлено, кто автор знаменитого «Отрывка путешествия в ***», подписанного инициалами «И***Т***». Отрывок приписывали Ив. Тургеневу, А.Н. Радищеву. Существует мнение, что автор «Отрывка...» – Новиков, а «И***Т***» расшифровывается как «Издатель “Трутня”»

"Бедность и рабство повсюду встречалися со мною в образе крестьян" - вот лейтмотив этой серии очерков, живописующих жизнь и быт деревни тех времен. Если деревня, то Разоренная, если богачи - то Плутовы.

В «Отрывке из путешествия в *** И *** Т ***», который одни исследователи приписывают А. Н. Радищеву, а другие - Н. И. Новикову, описаны впечатления путешественника, проезжающего через сёла и деревни. «...В три дни сего путешествия ничего не нашёл я, похвалы достойного. Бедность и рабство повсюду встречалися со мною во образе крестьян». Он приехал, в деревню Разорённую. Войдя в крестьянскую избу, он нашёл в ней трёх плачущих младенцев, один из которых выронил соску с молоком, другой уткнулся лицом в подушку и едва не задохнулся, а третий сбросил пелёнки и страдал от укусов мух и жёсткой соломы, на которой лежал.

Успокоив младенцев, путешественник задумался о том, сколь немного требовали эти младенцы: один требовал пропитания, другой «произносил вопль о том, чтобы только не отнимали у него жизнь. Третий вопиял к человечеству, чтобы его не мучили. Кричите, бедные твари, сказал я, проливая слёзы, произносите жалобы свои, наслаждайтесь последним сим удовольствием во младенчестве: когда возмужаете, тогда и сего утешения лишитесь». От тяжёлого запаха, стоявшего в избе, путешественник упал в обморок.

Придя в себя, он попросил пить, но во всей деревне не нашлось чистой воды. Путешественник сетует, что помещики не пекутся о здоровье своих кормильцев. Крестьянские дети, завидев коляску, разбежались от страха, думая, что приехал их барин. Они никак не верили, что заезжий барин добрый и не будет их бить. Путешественник дал им денег и по пирожку.

Но вершиной обличительной литературы в «Трутне» стали «копии с отписок», т. е. копии с переписки между барином и крестьянами. По словам Н. А. Добролюбова, эти письма «так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это?» Первое письмо пишет барину Григорию Сидоровичу от имени всех староста Андрей Лазарев. Начинается оно с отчета об оброке. «Указ твой господский мы получили и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали... а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде, нынешним летом хлеб не родился... Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась...» (С. 141). Среди «неплательщиков» особое место отведено Филатке, самому бедному крестьянину в деревне. «сфилаткою, государь, как поволишь? денег не плотит, говорит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын большой помер... По указу твоему продано его две клети за три рубли за десять алтын, корова за полтора рубли, а лошади у него все пали; другая коровенка оставлена для робятишек, кормить их нечем...» (С. 141). За письмом старосты следует «отписка» Филатки, который просит помещика «уволить» его на год от оброка и дать ему лошадь, чтобы он смог снова стать «тяглым крестьянином». Завершается переписка копией с помещичьего указа. Надежды и жалобы крестьян оказались тщетными. «Старосту, - пишет барин, - при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение... и после из старост его сменить, а сверьх того взыскать с него штрафу сто рублей... По просьбе крестьян у Филатки корову оставить, а взыскать за нее деньги с них, а чтобы они и впредь таким ленивцам потачки не делали, то купить Филатке лошадь на мирские деньги...».

“Письма к Фалалею” - это два письма от его отца Трифона Панкратьевича, по одному письму от матери Акулины Сидоровны и дяди Ермолая Терентьевича, а также примыкающее к ним письмо дяди к издателю “Живописца”. В этот комплекс также включена записка не- коего П.Р., направившего в журнал первое письмо “уездного дворянина его сыну”, короткое сердитое письмо издателю самого Фалалея и не- многословная информация редакции о планах напечатать ответ Фала- лея своим родственникам, равно как и ответ издателя Фалалею. Однако ответ Фалалея родным, якобы направленный издателю, опубликован не был. Надежда, что “свет узнает, каких свойств Ваш усердный слуга Фалалей ***”‚ не сбылась, но это создает, как и в случае с обещанным, но не напечатанным продолжением “Отрывка из путешествия в *** И.Т.”‚ ситуацию недосказанности или многозначительного умолчания, делая читателя равноправным участником литературной игры, соавтором, соратником-единомышленником издателя.

Имена персонажей “Писем к Фалалею” обычны для неродовитого уездного дворянства. От простонародных их отличает только обращение по имени и отчеству, хотя между собой по-родственному они обходятся одним отчеством. Эти имена не являются “ярлыками” наподобие “говорящих имен”: Безрассуд, Пролаз, Надмена и т.п. К исключениям можно отнести только фамилию соседа Брюжжалова и имя самого Фалалея. “Словарь Академии Российской” объясняет слово “фаля” как простонародное: “непроворной, бестолковой, непредусмотрительной человек. ЭдакойФаля!”

В качестве персонажа переписки образ Фалалея раскрыт недостаточно полно и последовательно. С одной стороны, он истинный сын своих родителей, с детства привыкший к жестоким проказам. “Как, бывало, примешься пороть людей, так пойдет крик такой и хлопание, как будто за уголовье в застенках секут, таки бывало, животики надорвем со смеха”, - вспоминает о “забавах” сына отец Фалалея . Однако в письме к издателю “Живописца” сам Фалалей пишет, что после опубликования первого письма отца он “стыдился за порог выйти: казалось, что будто всякий думает то же самое и обо мне, что об отце моем”. Он передает издателю письма родных, чтобы в его “отмщение посмеются им люди” .

Стиль письма Фалалея непритязателен, лишь троекратное “пусть” в завершении придает письму оттенок риторического пафоса. Зато колоритная, тонко индивидуализированная речь писем отца, матушки и дяди Фалалея не раз была отмечена как замечательное художественное достижение автора, который мастерски использовал стилистические средства не только для сословной характеристики, но и для личностного раскрытия персонажа. Форма письма как нельзя лучше соответствует этой цели. Предназначенные вроде бы для задушенного общения близких людей, письма родственников в “Живописце” стали сатирическим саморазоблачением ценностно несостоятельных с просветительско-гуманистической точки зрения взглядов и убеждений провинциального дворянства. обширность круга затронутых проблем делает “Письма к Фала- лею” маленькой энциклопедией своего времени, воссозданной в эмоционально-выразительной картине семейных отношений провинциальных помещиков. Не утратила справедливости высокая оценка, данная этим текстам полтора века тому назад: “Это целая семейная драма в письмах, написанная превосходным, по тому времени, языком, имеющая полноту и законченность”.

ВЫСШАЯ ШКОЛА ЖУРНАЛИСТИКИ

Дисциплина «История отечественной литературы»

Реферат

на тему:
«Русская сатирическая журналистика 60-70 гг. XVIII века. Николай Новиков»

Выполнила: студ. I курса
Выставкина В.В.

Проверил: проф.
Сапожков С.В.

Москва- 2011

Биография Н. И. Новикова. Кружок Новикова

2. Причины расцвета русской сатирической журналистики 1769-1774 гг. Полемика в Комиссии по составлению нового Уложения о беглых холопах
14 декабря 1766 года Екатерина II издает манифест о созыве Комиссии по составлению Нового уложения, то есть свода российских законов, которые в нетронутом виде существовали со времен второго русского царя из династии Романовых Алексея Михайловича. В своей законотворческой деятельности депутаты Комиссии должны были руководствоваться екатерининским «Наказом», половина которого была списана императрицей из труда Монтескье «Дух законов» и трактата Беккариа «О преступлениях и наказаниях», а остальное из трудов других европейских политиков и ученых, правленых под интересы российского самодержавия. В Комиссии были представлены все российские сословия, кроме помещичьих крестьян, численность которых составляла половину населения России.
Приказом Екатерины от 30 июля 1767 года заседание Комиссии было открыто. Особое внимание на заседаниях Комиссии было уделено проблеме беглых крестьян, потому что помещики терпели от этого явления основной убыток. К тому же крестьяне бежали все чаще: на Дон, за границу или в северную глушь. В защиту беглецов выступали, например, пахотный солдат Иван Жеребцов и депутат от Козловского дворянства Григорий Коробьин.
Коробьин, сославшись на екатерининский «Наказ», в котором она намекала на чрезмерность оброка, обвинил самих помещиков в бегстве крестьян. Все зло, по его мнению, заключалось в неограниченной власти помещиков над крестьянами. Он требовал определить законом повинность крестьян и дать им право собственности на часть помещичьего имения. Однако Коробьин не решался в своих идеях допустить упразднение самого крепостного права, из чего выходил парадокс – крестьяне получали право на собственность, но в то же время сами находились в собственности помещиков. Выступление Коробьина на заседании вызывало массу возмущений, возражений и критики. В результате нападок он отказался далее развивать предлагаемую им теорию, которая и без того отличалась излишней непоследовательностью и невразумительностью.
Князь Щербатов, проповедник классового неравенства и рабовладения, предложил, что крестьяне бегут «из-за обширности территории России, разности в плодородии почв, рекрутских наборов и дурных нравов самих крестьян». Право собственности на движимое имущество, по его мнению, и так существует в неузаконенном виде, но зато основанное на общем «умствовании». Да и, вообще, крестьянам «не на что жаловаться и что живется им едва ли не лучше, чем дворянам». Речь Щербатова на заседании была с восторгом принята дворянскими депутатами. Кстати говоря, классовый шовинизм Щербатова распространялся не только на крестьян, но и на тех же дворян, которые получили титул не по праву рождения, а за выслугу, практика чего была заведена при Петре.
Пахотный солдат Жеребцов считал, что корнем зла для крестьян являются приказчики и управители, которые по своей воле удваивают или утраивают оброк, а за непослушание применяют физические пытки. Для исправления ситуации Жеребцов предлагал самим крестьянам дать право на общем голосовании избирать старосту.
Под предлогом, начавшейся в 1768 году Русско-Турецкой войны деятельность Комиссии по составлению нового Уложения была свернута.
Исчерпав себя в законотворческой деятельности и не найдя в ней для себя утехи, а также испугавшись общественных брожений, вызванных отчасти деятельностью Комиссии, Екатерина II решает перевести общественный диалог в русло публицистики и сатиры.
2 января 1769 года выходит первый номер сатирического журнала «Всякая всячина». Статс-секретарь Г. В. Козицкий был назначен издателем журнала, однако его редактором и зачастую автором статей являлась сама Екатерина. Целью издания журнала было создание мнения об императрице (в первую очередь, среди европейской правящей элиты), как о добродетельном, преследующем просветительские цели правителе. Для придания большей правдоподобности этого образа, в России пришлось разрешить издание независимых журналов подобного же толка и содержания. Риск этой затеи для незыблемости самодержавного строя был велик. Общество откликнулось на данное ему право выпуском в свет примерно десятка неподконтрольных властям журналов: «И то и се», «Ни то ни се», «Полезное с приятным», «Поденщина», «Адская почта», Новиковский «Трутень» и др.
Разрешение на издание журналов с одной стороны привлекало оппозиционеров возможностью безнаказанно распространять антиправительственную пропаганду, с другой стороны даже приверженцы существующего тогда строя были привлечены к издательской деятельности примером самой Екатерины.

3. Сущность и ход полемики о целях и задачах сатиры между журналами «Всякая всячина» и «Трутень».
Разрешая сатиру в листе «Всякой всячины» от 1 января 1769 года, Екатерина II, в первую очередь, преследовала цели управления и направления общественного мнения в нужную сторону.
В восемнадцатом листе «Всякой всячины», который вышел 1 мая 1769 года, императрица определяет сущность сатиры и ее назначение. В этой статье утверждалось, что сатирик должен иметь «сердце доброе и любить человечество». Человеколюбие сделает его снисходительным. Будучи снисходительным, он поймет, что в России нет пороков, а есть лишь общие всему человечеству слабости, нет порочных, а есть лишь несовершенные, а это естественно, ибо «все разумные люди признавать должны, что один Бог только совершенен» 3 . Императрица так определила сущность настоящей сатиры: она никогда не должна называть слабость пороком, хранить человеколюбие, не искать людей совершенных и просить у Бога кротости и снисхождения.
Все бы ничего, да только с этими выводами императрицы был не согласен Николай Новиков. В итоге, 26 мая 1769 года вышло первое публичное выступление «Трутня» против «Всякой всячины» - письмо Правдулюбова, помещенное в пятом листе. Авторство Новикова историками не оспаривается.
Точно так же, как и размышления о сущности сатиры в восемнадцатом листе «Всякой всячины» для Екатерины, письмо Правдолюба для Новикова – это программа, постулат, которые покажут отличия сатиры «Трутня» от той, что проповедует монарх. По мнению Новикова, лживо прикрываться фразами о человеколюбии: «таких людей человеколюбие приличнее называть пороколюбием».
В статье Новиков последовательно отрицает принципы, предложенные Екатериной. Так, «не повинуется» Правдолюбов правилу о том, что писателям гоже только «угождать» читателям.
Через три дня после выхода пятого листа - 29 мая Екатерина во «Всякой всячине» резко заявила, что «ругательные» возражения журнала отвергает. Монарх не утруждал себя выбором ругательств по адресу его «своевольства», полагая, что он испугается и замолчит. Но Новиков не успокоился.
Второе письмо Правдулюбова вышло в восьмом листе «Трутне» 16 июня. Здесь Новиков говорит об Екатерине как о «прабабке», избалованной и вдобавок плохо владеющей русским языком: «Вся ее вина состоит в том, что на русском языке изъясняться не умеет и русских писаний обстоятельно разуметь не может…».
Особенно прошелся Новиков по неосторожно оброненной Екатериной фразе о том, что она «уничтожает» сатиру, которая ей не по душе: «Госпожа Всякая всячина написала, что пятый лист «Трутня» уничтожает. И ето как-то сказано не по-русски; уничтожить, то есть в ничто превратить, есть слово, самовластию свойственное; а таким безделицам, как ее листки, никакая власть не прилична; уничтожает верхняя власть какое-нибудь право другим».
В восьмом листе «Трутня» Новиков помещает также и письмо Чистосердова. Там автор делает вывод о том, что сатира «прабабки» не только несостоятельная, но и грозит тем, кто с ней не согласен, полицейским террором: «Такая-де смелость не что иное есть, как дерзновение». Новиков даже меняет первоначальный эпиграф к журналу («Они работают, а вы их труд ядите») на новый – «Опасно наставленье строго, где зверства и безумства много».
Этим эпиграфом Новиков декларирует две вещи. Во-первых, воинственный настрой монархии по отношению к вольнодумцам. Во-вторых, что он не боится и готов и дальше давать «строгие наставления».
В ответ Екатерина в очередном листе журнала от 19 мая написала: "Ничто так не подло и уничтожения достойно, как потаенно поносити человека". Через номер, Екатерина под псевдонимом Тихона Добросоветова обращается к "Трутню", пробуя увещевать его, призывая смириться и действовать по новым, усиленно рекомендуемым ею правилам. Рекомендации эти так и называются: "правило, предписанное всем сочинителям", извлеченное из письма Добросоветова к господину сочинителю "Трутня". "Высочайшая" инструкция определяла: 1) каким должен быть сочинитель и 2) что обязан изображать сочинитель 4 .
По первому пункту сочинителю вменялось в должность быть "добросердечным", чтобы "во всех намерениях, поступках и делах" блистала "красота души добродетельного и непорочного человека". Поэтому он лишь "изредка касается к порокам, чтобы тем под примером каким не оскорбити человечества".
Второй пункт приказывал сочинителю "поставить пример в лице человека, украшенного различными совершенствами, то есть добронравием и справедливостию, описывать твердого блюстителя веры и закона, хвалить сына отечества, пылающего любовию и верностию к государю и обществу, изображать миролюбивого гражданина". "Вот славный способ исправляти слабости человеческие" 5 .
Это уже была капитуляция перед сатирой и требование от журналов заниматься примерно тем же, чем занимались французские поклонники монархини - "создавать ей алтари" 6 .
21 июля Новиков печатает злую сатиру на суд - историю о том, как у судьи украли часы. 4 августа он печатает второе письмо дяди к племяннику, в котором дядя вслед за Екатериной плутни свои цинично называет слабостью.
Ответ от «Всякой всячины» последовал уже через неделю. 28 августа «Всякая всячина» выступила с защитой русского самодержца. Екатерина, укрывшись под псевдонимом Патрикия Правдомыслова, прямо объявила, что пишет эту статью с целью защиты от нападок «Трутня»: «Рассудил за нужное сие к вам написать для того, что некоторые дурные шмели на сих днях нажужжали мне уши своими разговорами о мнимом неправосудии судебных мест».
Все письмо построено как ответ на новиковские рассуждения, что в России нет «златого века», что неправосудие господствует, и потому именно, что оно находится под высочайшим покровительством.
Правдомыслов (перефразированная «копия» Правбулюбова) пытается реабилитировать Екатерину. Он доказывает, что она «сама справделива», а век ее правления – «златый» для России. Новиков добился почти невозможного: монарх вселюдно извинялся за необдуманные слова, брошенные в адрес просветителя.
8 сентября в двадцатом листе Новиков выступает с главной своей статьей. В центре статьи Новикова - образ коронованного автора, основной чертой которого является «неограниченное самолюбие». Автор открыто критикует политическую игру Екатерины в просвещенного монарха, объясняет читателю, сколь реакционна позиция правительственного журнала, занявшегося пропагандой вздорной и политически несостоятельной легенды о просвещенном характере екатерининского "самодержавства".
11 сентября выходит очередной лист «Всякой всячины», который начинается полной эмоций фразой: «На всех не угодишь!». Екатерина предлагает Новикову «покинуть» чтение ее сочинений, если они ему нравятся. Екатерина не предлагает путей решения проблем, о которых говорит Новиков, она предлагает ему просто удалиться со сцены. Менять она ничего не собиралась.
15 октября Новиков в «Трутне» рассуждает о критике и ее перспективах в России. Просветитель замечает, что не хочет быть «ласкателем», который за чистую монету принимает все высказывания самодержца.
Через месяц, 15 декабря Екатерина рассуждает о «гордости некоторых людей». О том, что гордость – не что иное, как непристойный поступок. А Новиков, судя по умозаключениям императрицы, болен горячкой.
В листе от 9 февраля 1770 г. Новиков оригинально отвечает «Всякой всячине»: «Письмо г. Правдулюбова напечатано не будет. Оно задевает «Всякую всячину» и критикует господина сочинителя за то, что от критики свободно».
И уже в листе от 27 апреля Новиков то ли с искренней горечью, то ли с иронией прощается с читателем: «Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь; обстоятельства <…> тому причиной». Журнал был закрыт.

4. Тема крепостного права на страницах «Трутня».
«Копии с отписок крестьянских и помещичьего указа по крестьянам». «Рецепт для г. Безрассуда».
Принципы художественного изображения крестьян у Новикова и трактовка темы естественного равенства по сравнению с сатирами Кантемира (вторая сатира) и Сумарокова («О благородстве».
Новиков одним из первых заговорил со страниц печати о крестьянском вопросе. Причем, эта тема была введена в литературное произведение. Наиболее яркие публикации – это помещенные в «Трутне» «Копии с отписок крестьянских и помещичьего указа по крестьянам» и «Рецепт для г. Безрассуда». Обе публикации подписаны псевдонимами. Вопрос авторства «Копии с отписок крестьянских и помещичьего указа по крестьянам» до сих пор дискуссионный. «Рецепт для г. Безрассуда» общепринято приписывать Новикову.
Экономический вопрос в жизни крестьянства – вот один из основных лейтмотивов «Копии с отписок». Крепостное право – это не только нравственно-философская проблема, но и система, которая тормозит капиталистическое развитие России.
Переписка крепостных с барином насквозь пронизана мотивом денег 7 . Крестьяне ссылаются на конкретные факты своего существования, приводят расчеты и просят помощи. Первая отписка, от старосты Андрюшки государю Григорию Сидоровичу, целиком посвящена отчету о взимании оброка: «Указ твой господский мы получили и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали: с сельских ста душ сто двадцать три рубли двадцать алтын; с деревенских пятидесяти душ шестьдесят один рубль семнадцать алтын; <...> а больше собрать не могли: крестьяне скудные, взять негде <...>».
Во второй отписке неплательщика Филатки тема денег также главенствует: «По указу твоему господскому, я, сирота твой, на сходе высечен, и клети мои проданы за бесценок, также и корова, и деньги взяты в оброк <...>».
Помещик в своем указе принимает тоже, вроде бы, четкие решения, но которые ни коим образом не соотносятся с реальными нуждами его хозяйства и самих крестьян: «Приехав туда, старосту <...> высечь нещадно за то, что он <...> запускал оброк в недоимку <...>; а сверх того взыскать с него штрафу сто рублей. <...> неплательщиков же при собрании всех крестьян сечь нещадно. <...> По просьбе крестьян корову у Филатки оставить, а взыскать за нее деньги с них <...> За грибы, ягоды и проч. взять с крестьян деньгами».
Вымогание денег не дает помещику Григорию Сидоровичу понять, что прежде чем получить прибыль, нужно вложить капитал. Эту истину, в отличие от своего барина, хорошо понимает крепостной Филатка 8: «Прикажи, государь, в недоимке меня простить и дать вашу господскую лошадь: хотя бы мне мало-помалу исправиться и быть опять твоей милости тяглым крестьянином. <...> Ты сам, родимый, человек умный, и ты сам ведаешь, что как твоя милость без нашей братии крестьян, так мы без детей да без лошадей никуда не годимся».
«Копии с отписок» передают не только реальную картину бедствующей под игом помещиков русской деревни. Новиков стремится дать нравственную характеристику людей двух миров. Разоренные, нищие, голодные крестьяне сообща помогают Филатке, платят за него подать, дают ему корову 9 . Помещик теряет способность сопереживать.
«Рецепт для г. Безрассуда» - это «сатира на лицо». Безрассуд – образ помещика- самодура, который относится к крестьянам как к бездушным куклам, ни имеющим ничего общего с его собственной персоной. О таком отношении помещиков к крепостным позже говорили Д.И. Фонвизин, И.А. Крылов, А.Н. Радищев 10 .
Болезнь помещика Новиков определяет остро и умело: «Безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки, но <...> крепостные его рабы. <...> Безрассудный! разве забыл то, что ты сотворен человеком, неужели ты гнушаешься самим собою во образе крестьян, рабов твоих?».
А какое оригинальное лекарство находит Новиков: «От сей вредной болезни рецепт: Безрассуд должен всякий день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет он различие между господином и крестьянином».
В «Копиях с отписок» и «Рецепт для г. Безрассуда» крестьяне предстают как живые, яркие, мыслящие личности: со своими проблемами, рассуждениями и сложной, но зато реальной жизнью. В противопоставление этому – помещики, которые выглядят на страницах произведений Новикова скорее как истуканы, которые не способны не только чувствовать, но и делать простые логические выводы.
Новиков переводит крестьянский вопрос из сферы частных нравственных извращений на более высокий философско- идеологический уровень естественного права, которым каждый человек обладает от рождения: права на жизнь и средства к поддержанию жизни. Естественное право предполагает свободу человека во всем, что касается удовлетворения его естественных потребностей. Понятно поэтому, что общефилософский аспект рассмотрения проблемы крепостного права был чреват серьезными политическими выводами 11 .
Тема естественного равенства характера и для Антиоха Кантемира. В особенности, в его второй сатире «На зависть и гордость дворян злонравных», имеющая подзаголовок «Филарет и Евгений». В этой сатире была впервые высказана мысль о природном равенстве людей, мысль, характерная для эпохи Просвещения. Сатира «Филарет и Евгений» была направлена против врагов петровских реформ, против представителей родовой аристократии, недовольных возвышением в новое время людей незнатных, но способных 12 .
Несмотря на свою важную социальную направленность, сатире Кантемира рассматривает тему естественного равенства намного мягче, чем у Новикова. Кантемир, скорее, задумывается над равенством между сословными людьми, а не надо равенством помещика и крестьянина. Кантемир первым в русской поэзии ставит знаменитый впоследствии вопрос о благородстве рождения и благородстве заслуг. Знатный человек должен оправдать свое происхождение заслугами. Новиков говорит же о том, что у крепостных крестьян попросту нет возможности проявить свои заслуги, показать свою хозяйственность. В «Копиях с отписок» крестьяне искреннее пытаются донести до помещика, что всю плачевную ситуацию в хозяйстве можно исправить, да только барии их не слушает. Взгляды Кантемира во второй сатире выражает Филарет: «Адам дворян не родил». С этим безусловно согласен Новиков. Но он все-таки более реалистично смотрит на положение в России.
Кантемир хотел примером заставить дворянских детей трудиться на пользу России. Это не только приблизит российское общество к гуманной идее естественного равенства, но и поправит экономическое положение страны. Новиков, скорее, показывает картинки из жизни помещиков, говоря, как не надо поступать. Для него теория естественного равенства – это, к сожалению, не данность, а идеал, к которому необходимо стремиться.
Кантемир далек от мысли освобождения крестьян, Новиков жил этой мыслью, с годами все более убеждаясь в ее правоте. Кантемир приводит примеры идеальных правителей, а Новиков, опять же, показывает суровую действительность с «кнутами и виселицами».
У Сумарокова позиция консервативней, чем у Кантемира, а тем более, чем у Новикова.
У Сумарокова - твердые и высокие представления о достоинстве дворянина, о необходимости общественного служения отечеству, сложились идеальные представления о дворянской чести и добродетели. В духе этих идеалов он мечтал воспитать дворянское общество, и средством для этого избрал литературу. Он - идеолог дворянского сословия, рожденного петровским временем. Он защищает интересы дворян.
Сумароков выступал против жестокости помещиков и окончательного превращения крепостного права в рабство. «Продавать людей, как скотину, не должно»,- заявлял он в замечаниях на «Наказ» Екатерины II. Но он был убежден, что «свобода крестьянская не только обществу вредна, но и пагубна, а почему пагубна, того и толковать не надлежит».
В то же время, в своем произведении «О благородстве» он говорит о естественном равенстве людей, его бессословном характере:
и т.д.................

• « Воевода, уезжая из города, продает свою совесть за ненадобностью; желающие окупить могут его сыскать в здешнем городе».
• «Молодой российский поросенок ездил по чужим землям для просвещения своего разума и возвратился уже совершенно свиньею».

Рецепты : «Всякий день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет различие между господином и крестьянином».

«Копии с отписок» . Сюда входит челобитная старосты Андрюшки, челобитная Филатки и копия с помещичьего указа. Новиков, избрав форму документов, передает картину экономического бесправия крестьян и жестокости помещиков. Текст стилизован под крестьянскую и помещичью речь.

Староста Андрюшка пишет барину, который дерет со своих крестьян по три шкуры, что хоть оброк и собран, но большие недоимки. Хлеб не уродился, скотина вся передохла, многие крестьяне с голоду померли. Эта типичная картина дополняется рассказом о Филатке. Филатка проболел все лето, старший сын у него умер, остались только маленькие дети. Землю пахать некому, подушные деньги за него заплатили крестьяне, видя, что ему невмоготу. Частично пришлось продать его имущество, а корову крестьяне просят ему оставить, иначе кормить детей будет нечем. Еще Андрюшка пишет про Нахрапцова, который захватил крестьянскую землю – просит разобраться. И о том, что с Антошки, как барин велел, взято 5 рублей за то, что в письме назвал он барина отцом, а не господином. Такая вот картина. В письме Филатки мы видим те же жалобы: «Неужто у твоей милости каменное сердце, что ты над моим сиротством не сжалишься?» Помещичий указ демонстрирует типичного помещика-деспота, чьи приказы полны жестокости. Старосту он приказывает высечь за то, что мало оброка собрал, и взять сто рублей, назначить нового старосту. У Филатки корову оставить, но взыскать за нее деньги с крестьян, землю поделить поровну, но объявить, что оброк будут брать тот же, очень большой.

Жизненная правда «Отписок» обличала крепостничество. Помещики вроде должны быть вормильцами, а они деспоты. После выхода «Отписок» «Трутень» закрыли на месяц. 1770 – «Трутень» стал выходить вновь, но нужно было отказаться от критики. Новый эпиграф «Трутня»: «Опасно наставленье строго, где зверствует безумства много ». Журнал стал менее увлекательным, тираж уменьшился. Новиков печатает серию «писем читателей », которые недовольны: «Господин Трутень! Кой чорт! Что тебе сделалось ? Ты совсем стал не тот…» В тот же год журнал перестал существовать из-за цензуры.

Июнь 1770 – «Пустомеля» . После выхода двух номеров его закрыли. Там было «Завещание Юнджена, китайского хана, к его сыну » и фонвизинское «Послание к слугам моим ». В первом говорилось об обязанностях государя. Китайский император указывает, что установил законодательство, опираясь на своих вельмож – намек на начало царствования Екатерины.

1772-1773 – «Живописец » . Екатерина написала сатирическую комедию «О, время!», чем Новиков воспользовался (значит, все могут писать сатиру). Он ставит журнал под защиту «неизвестного автора комедии «О, время!», расточая похвалы и заявляя, что именно у него он научился социальной сатире (хотя это обычная «улыбательная» сатира). «Порочный человек во всяком звании равного достоин презрения » - такова программа «Живописца».

«Опыт модного словаря щегольского наречия ». Жанр словаря – не новый, но Новиков, пользуясь лексикой и фразеологией щегольского наречия, раскрывает психологию, обычаи, нравственный облик «благородных невежд». Душевная никчемность, распущенность нравов, смесь языков.

Большое место занимает форма переписки между частными лицами . «Письма к Фалалею», 5 очерков. Перед нами возникает картина быта помещика-крепостника. Есть сходство с будущими Простаковыми и Скотиниными. Фалалей – сын уездного дворянина, находится на службе в Петербурге. Его родственники (отец, мать, дядя) пишут ему письма, которые Фалалей «отдает» издателю «Живописца». Отец Трифон Панкратьевич жалуется на попов, которые дерут деньги за обряды, что нельзя продавать собственное вино (государственная монополия, вот как!), что нет вольности дворянской, потому что хапать чужую землю нельзя, везде немцы, а они нехристи, просит Фалалея бросать поскорее службу и приезжать в деревню. Еще он считает, что взятки брать не грех, потому что о том не написано в «Кормчей книге», его самого же выгнали с гражданской службы за взятки. Он ругает «Живописца», который пишет, что нельзя мучить крестьян. В других письмах он хочет женить сына на родственнице воеводы, чтобы хапать землю безнаказанно, пишет, что мать Фалалея Акулина Сидоровна заболела оттого, что ударили Налетку – собаку Фалалея, и она за это так всех побила, что выпила студеной воды и заболела. Таков и сам Фалалей (в детстве вешал собак на сучья дуба). Дворяне приравниваются к скоту. Дядя Фалалея Ермолай пишет, что когда умерла мать Фалалея, отец воет по ней, как по корове, хотя бивал ее, как свинью, а плачет, как по любимой лошади. Самое главное в произведении – тема воспитания и влияния среды на человека.

Жанр путешествия представлен в «Отрывке путешествия И. Т. » Авторство этого отрывка спорное. Некоторые считают, что это написал Радищев. И. Т., возможно, расшифровывается как «Издатель Трутня». Воспользовавшись жанром, Новиков показал положение народа. Повествование ведется от лица путешественника, который останавливался во всяком селе и нигде не нашел ничего «похвалы достойного». В отрывке мы видим деревню Разоренную. Непаханые поля, худой урожай, деревня из двух десятков полуразвалившихся хижин, крытых соломой. Никого не видно. Путешественник решает остановиться в самом на вид приличном доме, у владельца которого есть корова. Он заходит в дом и видит трех плачущих младенцев. Покормив одного, перевернув другого и спеленав третьего, автор ужасается и сравнивает детей с бедными крестьянами, которые просто хотят жить, а им даже этого не дают.

Крестьяне, оказывается, в поле. Они работали. Суть в том, что их барин считает, что вначале они должны убрать барское поле, пока погода хорошая, а уже потом свое, поэтому они мрут с голоду. Автор видит, что в бедствиях крестьян виноваты жестокие помещики. Тяжесть впечатления усиливается от встречи с крестьянскими ребятишками. Они при виде коляски и «барина в красном кафтане» испугались и разбежались, потому что их злой барин ходит в красном кафтане.

1774 – журнал «Кошелек» . Основная тема – борьба с дворянским «чужебесием». Название символизирует то, что автор хотел показать бессмысленную трату денег на модные иноземные затеи. Также кошельком в то время назывался мешок из кожи, куда убирали косу парика щеголи.

Сатира новиковских журналов была действенна в своей критике екатерининской действительности, в пропаганде идеи нравственного совершенствования человеческой личности. Она дала богатый материал Фонвизину, Крылову, Грибоедову.

Государю Григорью Сидоровичу!

Бьет челом и плачется сирота твой Филатка.

По указу твоему господсткому я, сирота твой, на сходе высечен, клети мои проданы за бесценок, также и корова, а деньги взяты в оброк, и с меня староста правит {Правит -- требует, взыскивает.} остальных, только мне взять негде, остался с четверыми ребятишками, мал мала меньше, и мне, государь, ни их, ни себя кормить нечем; над ребятишками и надо иною сжалился мир, видя нашу бедность; им дал корову, а за меня заплатили подушные деньги, а то бы пришло последнюю шубенку с плеч продать. Нынешним летом хлеба не сеял, да и на будущий земли не пахал: нечем подняться. Робята мои большие и лошади померли, и мне хлеба достать не на чем и не с кем, пришло пойти по миру, буде ты, государь, не сжалишься над моим сиротством. Прикажи, государь, в недоимке меня простить, и дать вашу господскую лошадь, хотя бы мне мало по малу исправиться, и быть опять гвоей милости тяглым крестьянином. За мною, покуда на меня бог и ты, государь, не прогневались, недоимки никогда не бывало, я всегда первой клал в оброк. Нынече пришло на меня невзгодье, и я по неволе сделался твоей милости неплательщиком. Буде твоя милость до меня будет, и ты оботрешь мои сиротские и бедных моих робятишек слезы, и дашь исправиться, так и я опять твоей милости буду крестьянин; а как подрастут робятишки, так я и доброй буду тебе слуга. Буде же ты, государь, надо мною не сжалишься, то я сирота твой и с малыми моими сиротишками по неволе пойду питаться христовым имянем. Помилуй, государь наш, Григорей Сидорович! кому же нам плакаться, как не тебе? Ты у нас вместо отца, и мы тебе всей душой рады служить. Да как пришло не в мочь, так ты над нами смилуйся; наше дело крестьянское, у ково нам просить милости, как не у тебя. У нас в крестьянстве есть пословица, до бога высоко, а до царя далеко, так мы таки все твоей милости кланяемся. Неужто у твоей милости каменное сердце, что гы над моим сиротством не сжалишься? Помилуй, государь, прикажи мне дать кляченку и от оброка на год уволить, мне без того ни как подняться не возможно; ты сам, родимой, человек умной, и ты сам ведаешь, что как твоя милость без нашей братьи крестьян, гак мы без детей да без лошадей никуда не годимся. Умилосердися, государь, над бедными своими сиротами. О сем просит со слезами крестьянин твой Филатка и земно и с ребятишками кланяется.

Копия с помещичьего указа

Человеку нашему Семену Григорьеву!

Ехать тебе в *** наши деревни, и по приезде исправить следующее:

Проезд отсюда до деревень наших и оттуда обратно иметь за счет старосты Андрея Лазарева.

Приехав туда, старосту при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение и запускал оброк в недоимку, и после из старост его сменить; а сверх того взыскать с него штрафу сто рублев.

Сыскать в самую истинную правду, как староста, и за какия взятки оболгал нас ложным своим докладом? За то прежде всего его высечь, а потом начинать следствием порученное тебе дело.

Старосты Андрюшки и крестьянина Панфила Данилова, по коем староста учинил ложный донос, обоих их домы опечатать и определить караул; а их самих отдать под караул в другой дом.

Естьлиж в чем-либо будут они чинить запирательство, то объяви им, что они будут отданы в город для наказания по указам.

И как нет сумнения, что староста донос учинил ложной, то за оное перевесть ево к нам на житье в село ***; буде же он за дальным расстоянием перевозиться и раззорять себя не похочет, то взыскать с него за оное еще пятьдесят рублей.

Сколько пожитков всякого звания осталося после крестьянина Днисима Иванова и получено крестьянином Панфилом Даниловым, то все с него Данилова взыскать и взять в господской двор, учиня всему тому опись.

Крестьян в разделе земли по просьбе их поровнять по твоему благорассуждению, но при том однакож объявить им, что збавки с них оброку не будет, и чтобы они, не делая никаких отговорок, оной платили без доимочно; неплательщиков же при собрании всех крестьян сечь нещадно.

Объявить всем крестьянам, что к будущему размежеванию земель потребно взять выпись; и для того на оное собрать тебе со крестьян, сколько потребно будет на взятье выписи.

В начавшийся рекрутской набор с наших деревень рекрута не ставить, ибо здесь за них поставлен в рекруты Гришка Федоров за чиненные им неоднократно пьянствы и воровствы вместо наказания, а со крестьян за поставку того рекрута собрать по два рубля с души.

За ложное показание Панфила Данилова и утайку свойства других взять с него, вменяя в штраф, сто рублев; и его перевесть к нам в село *** на житье; а когда он просить будет, чтобы полученные им неправильно пожитки оставить у него и его оставить на прежнем жилище, то за оное взыскать с него опричь штрафных двести рублев.

По просьбе крестьян у Филатки корову оставить, а взыскать за нее деньги с них; а чтобы они и впредь таким ленивцам лотачки не делали, то купить Филатке лошадь на мирские деньги, а Филатке объявить, чтобы он впредь пустыми своими челобитными не утруждал и платил бы оброк без всяких отговорок без доимочно.

Старосту выбрать миром и подтвердить ему, чтобы он о сборе оброчных денег имел неусыпное попечение и неплательщиков быьсек нещадно; буде же какие впредь явятся недоимки, то оное взыскано будет все со старосты.

За грибы, ягоды и протч. взять с крестьян деньгами.

Выбрать шесть человек из молодых крестьян и привесть с собою для обучения разным мастерствам.

По исправлении всего вышеписанного ехать тебе обратно; а старосте накрепко приказать неусыпное иметь попечение о сборе оброчных денег.

Ломоносов М. В. Избр. произв. В 2 т. М., 1986. Т. 1. С. 217–218, 225.

М. В. Ломоносов был тесно связан с русской журналистикой как организатор и литератор. Кроме того, ему приходилось как публицисту и ученому отстаивать труды отечественных ученых, собственные научные открытия от искажения их зарубежными рецензентами. В 1754 г. Ломоносов написал на латинском языке (как тогда было принято) «Рассуждение об обязанностях журналистов…» в ответ на ряд рецензий с необоснованной критикой его работ по физике в немецких изданиях 1752–1754 гг. Не ограничиваясь изложением специальных научных проблем, Ломоносов затрагивает в статье вопрос о правах и обязанностях журналистов, этике научных публикаций, говорит о большой ответственности журналиста при рецензировании научных трудов.
Статья Ломоносова была напечатана в 1755 г. при содействии немецкого ученого Л. Эйлера на французском языке в научном амстердамском журнале без подписи автора; на русском языке впервые опубликована в «Сборнике материалов для истории Академии наук в XVIII веке». (СПб., 1865. Ч. 2).

Н. И. Новиков (1744–1818)

Ведомости из Кронштадта

На сих днях прибыли в здешний порт корабли: 1. Trompeur из Руана в 18 дней; 2. Vetilles из Марселя в 23 дни. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сургучные, кружевы, блонды, бохромки, манжеты, ленты, чулки, пряжки, шляпы, запонки и всякие так называемые галантерейные вещи; перья голландские в пучках чиненые и нечиненые, булавки разных сортов и прочие модные мелочные товары, а из петербургского порта на те корабли грузить будут разные домашние наши безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотны и проч. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы.

* * *

Подряды

Продажа

Рецепт для г. Безрассуда

Безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки, но крестьяне; а что такое крестьяне, о том знает он только по тому, что они крепостные его рабы. Он с ними точно так и поступает, собирая с них тяжкую дань, называемую оброк. Никогда с ними не только что не говорит ни слова, но и не удостаивает их наклонением своей головы, когда они по восточному обыкновению пред ним по земле распростираются. Он тогда думает: Я господин, они мои рабы, они для того и сотворены, чтобы, претерпевая всякие нужды, и день и ночь работать и исполнять мою волю исправным платежом оброка; они, памятуя мое и свое состояние, должны трепетать моего взора. В дополнение к сему прибавляет он, что точно о крестьянах сказано: в поте лица твоего снеси хлеб твой. Бедные крестьяне любить его как отца не смеют, но, почитая в нем своего тирана, его трепещут. Они работают день и ночь, но со всем тем едва-едва имеют дневное пропитание, затем, что насилу могут платить господские поборы. Они и думать не смеют, что у них есть что-нибудь собственное, но говорят: это не мое, но божие и господское. Всевышний благославляет их труды и награждает, а Безрассуд их обирает. Безрассудной! разве забыл то, что ты сотворен человеком, неужели ты гнушаешься самим собою, во образе крестьян, рабов твоих? Разве не знаешь ты, что между твоими рабами и человеками больше сходства, нежели между тобою и человеком. Вообрази рабов твоих состояние, оно и без отягощения тягостно; когда ж ты гнушаешься теми, которые для удовольствования страстей твоих трудятся почти без отдохновения, они не смеют и мыслить, что они человеки, но почитают себя осужденниками за грехи отец своих, видя, что прочие их братия у помещиков отцов наслаждаются вожделенным спокойствием, не завидуя никакому на свете щастию, ради тово, что они в своем звании благополучны; то подумай, как должны гнушаться тобою истинные человеки господа, господа – отцы своих детей, а не тираны своих, как ты, рабов. Они гнушаются тобою, яко извергом человечества, преобращающим нужное подчинение в несносное иго рабства. Но Безрассуд всегда твердит: я господин, они мои рабы; я человек, они крестьяне. От сей вредной болезни

Рецепт:

Копия с отписки

Государю Григорию Сидоровичу!

Копия с другой отписки

Государю Григорью Сидоровичу!

Копия с помещичьего указа

Человеку нашему Семену Григорьевичу!

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

Отрывок путешествия в*** И*** Т***

Глава XIV