Денис ковалевич. Денис Ковалевич: Предприниматель — это человек, который отвечает на вопрос «что делать. Построй компанию - продай компанию

В феврале Минэкономразвития рассмотрит программы развития первых инновационно-промышленных кластеров в российских моногородах. Они получат финансовую поддержку из федерального бюджета.

"Закрытый" город Железногорск в Красноярском крае попал в шорт-лист претендентов. Здесь может быть создано 30 промышленных предприятий и три тысячи новых рабочих мест. На статус инновационных кластеров претендуют также Петербург, Саров (Нижегородская область), Димитровград (Ульяновская область), Обнинск.

Но окончательное решение, какие программы будут одобрены, примет правительственная комиссия в конце апреля - начале мая. Об этом сообщил "РГ" во время Красноярского экономического форума исполнительный директор кластера ядерных технологий "Сколково" Денис Ковалевич.

Денис Александрович, вы принимали участие в разработке программ. Почему ставку сделали именно на кластеры?

Денис Ковалевич: Они создают "окно возможностей" для развития малого и среднего бизнеса в кооперации с крупными предприятиями, при поддержке госинвестиций в инфраструктуру.

Сегодня конкурируют не компании, а именно кластеры. Они позволяют собрать на относительно небольшой территории много производственных уровней: проектирование систем, производство материалов и комплектующих, конечное производство и сборку систем, маркетинг. Пришло время учиться работать в этой модели "распределенного труда", "распределенной экономики".

Наш единственный шанс устойчиво развиваться в атомной отрасли - перейти от логики "отраслевых" городов, сосредоточенных на потребностях одного заказчика, к таким вот кластерам, ориентированным в том числе на внешних потребителей. Но до сих пор федеральные целевые программы, региональная поддержка выстраивалась по принципу "всем сестрам по серьгам". Кластер - идея, которая противостоит такому подходу. И государство переходит к этим приоритетам, концентрируя в одном кластере уже существующие госпрограммы.

В чем особенности кластера Железногорска?

Денис Ковалевич: В этом городе со 100-тысячным населением находятся предприятия двух высокотехнологичных и приоритетных для экономики страны отраслей. Горнохимический комбинат, который имеет мощные позиции на мировом рынке, и крупнейший производитель спутников в России с 10-12 процентами мирового рынка. Помимо этого есть крупная частная компания, производящая поликремний для солнечных панелей.

Мы смотрим на этот город как на территорию, потенциально конкурентоспособную в мировом масштабе. Задача - достроить формирующийся кластер до полноценной точки конкурентоспособности. То есть создать не менее 30 промышленных предприятий, 3 тысяч новых рабочих мест, промышленный технопарк. Построить современную энергетическую инфраструктуру, дороги. Найти пересечения между ядерной и космической тематикой. Собрать на территории как российских, так и зарубежных подрядчиков, малые и средние компании - поставщики отдельных решений. Кстати, одна из крупных частных компаний готова подставить им "финансовое плечо" в 1 миллиард рублей.

А какова программа-максимум этого кластера?

Денис Ковалевич: Надо, чтобы следующие 50 лет существующие и будущие предприятия Железногорска удерживали и увеличивали свои позиции на мировом рынке ядерных и космических технологий.

Создание кластеров затратный проект. К примеру, Сингапур оценивает стоимость гектара современного индустриально-научного кластера в миллиард долларов. Сколько их может быть создано в России?

Денис Ковалевич: В атомной отрасли - три-четыре точки. Еще один возможный пилотный проект - это город Саров, в котором развивается производство суперкомпьютеров и IT-технологии, разрабатывается программное обеспечение, лазерные технологии, материаловедение. С января этого года мы открыли в Сарове проектный офис. Задача - увеличить долю саровских участников в Сколково, помогать оформлять идеи в проекты, собирать команду. Такое же представительство планируем в Снежинске, в Железногорске. Если модель будет приносить плоды, ее можно транслировать на другие города. Например, Новосибирский Академгородок.

Ядерная тематика одна из самых популярных в Сколково. В 2011 году вы получили 70 заявок от малых инновационных компаний в этой сфере.

Денис Ковалевич: Кстати, за пол года работы кластера, мы по сути "стартовали" в июне 2011 года. Из 70 заявок 45 одобрили эксперты. Скептики говорили, что проектов вообще не будет. Большая часть заявок пришла из региональных центров - Новосибирск, Томск, Екатеринбург, Обнинск, Дубна - оттуда, где существует атомная промышленность. Для сравнения, американский венчурный фонд, который уже инвестирует в ядерные и смежные с ними технологии, считает хорошим показателем рассмотрение порядка 200 проектов в год.

А рынком они востребованы?

Денис Ковалевич: Да, приоритет ядерного кластера Сколково находится в сфере применения новых, неэнергетических ядерных технологий. Три ключевые темы - радиационные технологии, новые материалы и управление жизненным циклом - активно развиваются во всем мире.

Рынок радиационных технологий, включая такие применения как ядерная медицина, безопасность, совокупно составляет 25 миллиардов долларов в мире. Темпы роста рынков радиационных технологий в целом высокие (7-12%) и в 3-4 раза выше, чем для рынков атомной энергетики. Здесь есть место для предпринимательской активности, возникновения принципиально новых бизнесов. Мы планируем в 2012 году выйти на уровень не менее двух грантов в месяц и совокупно за год проинвестировать порядка 400 миллионов рублей в инновационные разработки в области ядерных технологий

В ядерной медицине, например, Россия отстает лет на десять. Какие проекты в таком случае отбирает Сколково?

Денис Ковалевич: Отстает, но не по всем направлениям. Есть, например, прорывной проект по развитию нейтронной терапии. С ее помощью можно лечить резистентные опухоли, расположенные рядом с жизненно важными органами - голова, шея, глаза. Эта технология только начинает серьезно осваиваться в мире. Переход от экспериментального режима к промышленному внедрению требует разработки медицинских стандартов. Сейчас мы этим занимаемсяв рамках технологической платформы "Радиационные технологии", утвержденной премьер-министром в апреле 2011 года.Аналогичных решений и выработки стандартов требуют системы безопасности на основе ядерных технологий в аэропортах, на таможне, в пищевой промышленности (обработка излучением продуктов питания), для очистки сточных вод. У нас появилась возможность получить новые продукты и технологии, которых еще нет в мире. В Питере есть опытные установки, где за счет потока электронов чистятся выхлопы из труб.

Вторая, чрезвычайно важная линия - новые материалы. Например, композиты из углеволокна, которые изначально применялись в атомной отрасли для создания центрифуг. Они сегодня широко используются в строительстве, в авиапромышленности, в автопроме, в космонавтике.

Многие западные компании активно выходят на российский рынок с новейшими медицинскими технологиями, в том числе ядерными. Сколково как-то работает с ними?

Денис Ковалевич: У нас много совместных проектов с западными компаниями и мы считаем, что кооперация является неотъемлемым элементом инновационного развития и последующей коммерциализации проектов через встраивание в мировые производственно-технологические цепочки. Например, Новосибирский институт ядерной физики имени Г.И.Будкера участвует в совместном проекте с Сименсом по развитию ускорительной техники. Он первым получил грант в ядерном кластере в Сколково. Сименс передает новосибирцам лицензию на дальнейшее производство этого оборудования. В итоге создается совместное предприятие в Новосибирске, где будет изготавливаться принципиально новая продукция.

Согласно отчету Deloitte, в 2018 году продолжится рост числа слияний и поглощений, а главным драйвером этого процесса станет приобретение технологий. Быстро построить высокотехнологичный бизнес, чтобы его продать, — это одна из эффективных моделей бизнеса. Так работает, например, венчуростроительная компания «Техноспарк», ежегодно запускающая десяток стартапов. Генеральный директор и один из частных акционеров «Техноcпарка» Денис Ковалевич называет такой подход конвейером, он освобождает предпринимателей от необходимости наступать на одни и те же грабли по нескольку раз и позволяет им сверхинтенсивно накапливать опыт. Денис Ковалевич рассказал Inc., как построить бизнес в hardware-индустрии, вкладывая миллионы рублей, а не долларов, зачем на маленьком рынке глобальные амбиции и почему конвейеру инноваций нужны люди, готовые заниматься предпринимательством.

Конвейер знаний и бизнесов

Мы не акселератор и не инкубатор — мы строим бизнес. Акселератор — это, по сути, университет: его базовая задача — обучать людей через проекты (как в MBA, когда разбирают кейсы). Для нас обучение — лишь дополнительный эффект.

Мы не ждем гениальных предпринимателей с гениальными идеями. Мы организуем работу с теми, кто готов и хочет заниматься именно предпринимательским трудом. Каждый год мы создаем полтора десятка новых компаний и открываем несколько десятков предпринимательских позиций.

Наша технология — не воронка, а конвейер. Воронка — это подход традиционных венчурных фондов. Каждый из них получает тысячи заявок на инвестиции, отсматривает сотни стартапов вживую, инвестирует в десяток из них и через 7-10 лет продает несколько по всерхвысокой цене, а остальные списывает. Такой бизнес нормально существует только в местах с неиссякаемым притоком человеческого капитала и десятками тысяч новых стартапов в год. Мы в России не можем на это рассчитывать и должны строить свой бизнес по-другому. Из 100 компаний, которые мы запустили за прошедшие 5 лет, 10 — уже имеют растущую контрактную выручку или продающийся продукт, это наиболее готовые к продаже компании, и они будут проданы в ближайшие годы. Следующие 30 — мы их называем «кандидатами» — на всех парах разрабатывают свои продукты, большую часть из них мы в ближайшие год-два переведем в группу лидеров. За ними — 60 совсем молодых стартапов, в которых мы только начинаем регулярную деятельность. Ежегодно часть компаний из третьей группы становятся «кандидатами», а мы запускаем еще 10-15 стартапов-новичков.

В России считается, что конвейер превращает людей в нелюдей, а я считаю — что все наоборот. Когда Генри Форд создал автомобильный конвейер, он кратно повысил производительность труда и поэтому мог платить своим работникам больше, чем другие компании. Еще важнее то, что конвейер дал работу людям, не владеющим секретами мастерства, — те, кто не имел специального образования, но хотел трудиться, получил шанс. Мы делаем то же самое с предпринимательством — открываем доступ к строительству технологических компаний для тех людей, которые способны к упорному труду, но не держат себя за прирожденных гениев бизнеса.

Зачем начинающим предпринимателям терять годы жизни на майнинг знаний, необходимых для достойного старта нового бизнеса? Мы строим компании в дюжине новых индустрий и поэтому тратим совокупно сотни тысяч часов в год на анализ рынков и технологий. Ни один отдельно взятый новичок не сможет догнать и перегнать нас — но, открывая новые стартапы, мы даем предпринимателям возможность встать сразу на первую ступеньку, а не бежать вдогонку за поездом.

Что такое «Техноспарк»

Компания создана в 2012 году группой предпринимателей и Фондом инфраструктурных и образовательных программ (входит в Группу РОСНАНО) для массового создания технологических стартапов в hardware-индустриях. «Техноспарк» не является инкубатором и не выдает гранты, но сам строит с нуля новые технологические бизнесы. На сегодняшний день на площадке в Троицке одновременно выращивает более 100 компаний, которые занимаются разработками и производством высокотехнологичных продуктов и услуг — от логистических роботов до солнечных крыш. В начале мая «Техноспарк» с партнерами из сети нанотехнологических центров (Саранск, Ульяновск, Санкт-Петербург, Новосибирск и Томск) объявил о программе «Бизнес-дебют 2018-2019 » — масштабном наборе молодых предпринимателей в новые стартапы и 10-месячной «боевой» практике в условиях реального бизнеса. Дебютанты займут позиции строителей бизнесов в 100 новых технологических компаниях, созданных «Техноспарком» и сетью наноцентров. В каждый стартап будет вложен 1 млн рублей инвестиций на создание его первого продукта и на зарплату дебютантам. Те из них, кто за 10 месяцев добьется очевидных результатов, смогут стать cоакционерами стартапа.

Маленький рынок — большие амбиции

Несмотря на большие вложения, российские научные разработки почти не подлежат монетизации, — причина в том, что задания на разработку ставят ученые, а не предприниматели. Например, первые 2-3 года мы очень сильно увлекались лазерами: Троицк — чуть ли не самый «лазерный» город страны, здесь три десятка научных групп, которые занимаются этой темой. Мы думали — это Клондайк! Точно найдется что-то для бизнеса! Но из старого задела нашелся только один достойный бизнес — лазеры в офтальмологии.

Мы регулярно покупаем и переносим в Россию глобальные технологии. Даже несмотря на санкции. Осенью 2014 года в пик внешнеполитического кризиса мы договорились с нашими бельгийскими и голландскими R&D-партнерами о вхождении одной из наших компаний в число владельцев пакета передовых технологий по интегрированной в поверхности фотовольтаике. Сегодня мы делаем совместные продукты с использованием этой интеллектуальной собственности с несколькими крупными российскими компаниями и готовимся к строительству первого производства солнечных крыш.

Россия — небольшой по мировым меркам технологический рынок, поэтому любая амбициозная компания здесь обязана быть глобальной

В одной только Калифорнии технологических компаний, которые покупают продукты других технологических компаний, на порядок больше, чем в России. Но это лишь заставляет нас сразу строить экспортно ориентированные бизнесы. Например, у нас есть компания, которая занимается разработкой и производством логистических роботов (это такие самодвижущиеся тележки, которые ездят по складским помещениям, перевозят грузы и заменяют людей), — у нее производство и в России, и в северной Европе. И здесь, и там есть свои преимущества: в России дешевле рабочая сила и некоторые другие статьи расходов, в Европе — лучше развиты контрактная инфраструктура и на порядок больше клиентов на квадратный километр.

Нам никогда не будут интересны криптовалюты, медиа, соцсети, финтех — чисто IT- решения: там сосредоточено 75% всех новых компаний в мире и конкуренция в тысячу раз выше, чем в оставшихся 25%. Если я делаю роботов — я знаю всех своих конкурентов. А если бы делал соцсеть, то конкурентов у меня были бы тысячи — знать их всех я не могу. Не зная свою нишу досконально, невозможно быть успешным.

В любой индустрии есть куча пустых ниш и проблем, которые никто не решает, — чтобы их увидеть, надо быть очень «в теме». Например, 1,5 года назад наша биотехнологическая группа сделала стартап, который создает технологию экспресс-диагностики скважинных вод для нефтяной отрасли. Суть в следующем: чем старее скважина, тем больше в ее водах бактерий, портящих оборудование. Для подавления бактерий нужна регулярная диагностика — сегодня она занимает больше недели, поскольку делается в специальных лабораториях, а значит эти недели и месяцы оборудование интенсивно портится. Мы разрабатываем решение для диагностики прямо на скважине. «С улицы» эту проблему — и шанс для бизнеса — не увидеть.

Бизнес можно построить только на тех технологиях, которые позволяют снизить себестоимость продукта. Например, за последние 10 лет в несколько раз снизилась стоимость металлической 3D-печати и ускорились процессы моделирования и 3D-проектирования, — это позволило нам создать компанию TENmedprint , которая печатает индивидуальные титановые эндопротезы. Если не знать достоверно, в какой мере конкретная технология готова к индустриальному использованию и сколько нужно в нее еще вложить, невозможно сделать предпринимательский расчет.

Построй компанию — продай компанию

Мы строим десятки компаний параллельно, чтобы по мере готовности продавать их. Посмотрите статистику M&A сделок в мире — их число растет каждый год на десятки процентов. И хотя этот рынок еще достаточно молод, уже можно с уверенностью сказать, что технологические стартапы — супер-востребованный товар. «Техноспарк» и сеть наноцентров за последние 2 года продали несколько десятков технологических стартапов. Это были молодые компании, созданные нами в Новосибирске, Томске, Ульяновске, Казани, Саранске, Троицке, Дубне, Петербурге. Молодые, но уже получившие оценку покупателей. Например, компанию NCL, которая делает лазерный медицинский перфоратор, выкупили наши партнеры и соинвесторы, которые вложились в нее еще на старте.

Наши основные клиенты — растущие корпорации: для них покупка стартапов — один из самых эффективных инструментов развития. Вместо того чтобы самим строить новый технологический бизнес, гораздо выгоднее купить компанию, которую вырастил предприниматель.

Наши инвестиционные возможности всегда были достаточно скромными — поэтому мы придумали, как строить hardware-стартапы за миллионы рублей, а не за миллионы долларов. Сколько времени нужно, чтобы построить с нуля стóящий бизнес в hardware индустриях? 15-20 лет. Наша цель — сократить этот период вдвое. Если это сделать, то одновременно сократиться в несколько раз и размер инвестиций. По уровню сложности это как сократить срок сооружения атомной станции с 8 лет до 48 месяцев.

Время — единственный невосполнимый, а поэтому и самый монетизируемый ресурс. Даже если ты не собираешься продавать свою компанию, сегодняшняя ее стоимость — это ровно столько, сколько готов заплатить потенциальный покупатель. Сколько времени сэкономит ему эта покупка — год, пять или десять лет, — столько он и заплатит.

Денис Ковалевич - предприниматель и генеральный директор Троицкого нанотехнологического центра «Техноспарк», запускающего десятки новых технологических стартапов каждый год, - рассказал «Снобу», за что крупные корпорации платят строителям новых компаний, почему важно уметь копировать и что было у инженеров 19-го века, чего недостает инженерам сегодняшним

Ɔ. Мы общаемся с вами на площадке одной из ваших компаний, непосредственно на производстве. И вокруг нас все эти установки, которые появились благодаря таланту инженеров. И у меня вопрос: какой он — сегодняшний инженер?

Я думаю, большинство людей считают, что инженер — это гений, призванный изобрести одну уникальную вещь, которая будет лучшая в мире. Такое представление об инженере имеет длинную историю и своих героев, таких как, например, Леонардо да Винчи. Для меня как для предпринимателя ключевая роль инженера в том, чтобы создавать все более и более экономные технологии и решения, ежедневно снижая объем потребляемых в технологических процессах ресурсов, затрачиваемого времени и, значит, удешевляя продукт. Я недавно схлестнулся на этом вопросе со школьными педагогами — это случилось, скорее всего, потому, что любой учитель мечтает выпустить нобелевского лауреата. А не того, кто будет кропотливо работать над производительностью труда. В этом смысле для меня инженер — это тот, кто работает у Форда.

Ɔ. И придумывает конвейер.

И придумывает, как сделать автомобиль за 300 долларов, в то время как на рынке в начале 20-го века есть машины только за 3000 и в количестве несколько тысяч штук в год. На третий год после пуска конвейера Форд произвел миллион машин. И мы с вами имеем возможность покупать машину только потому, что Форд сделал эту предпринимательскую революцию в технологии автомобилестроения.

Ɔ. То есть нужен человек, который должен совмещать умение конструировать с экономическим знанием.

В 19-м веке инженеры в России гораздо лучше понимали то, что я сейчас говорю, чем сегодняшние инженеры, сформированные в советской системе. Потому что инженеры тогда работали в партнерстве с предпринимателями. Вместе они построили промышленность дореволюционной России — одну из наиболее развитых в мире на тот момент. А затем это партнерство распалось.

Я семь лет посвятил работе в госкорпорации «Росатом», в институтах которой работает больше 20 тысяч человек. Это ученые и инженеры, которые умеют очень хорошо делать уникальные вещи, но которым чрезвычайно сложно даются задачи удешевления продукта и повышения производительности труда.

Ɔ. Вообще на мировом рынке говорят: хочешь получить уникальную вещь — обратись к русским, хочешь получить много одинаковых вещей — обратись к кому угодно, только не к русским. Что такое в вашем понимании предпринимательство в России?

Мои родители — это исходно два физика-атомщика, которые в начале 90-х годов ушли в предпринимательство.

Елена Николаева Фото: Татьяна Хессо

Ɔ. И у меня. Физики-математики. Мама теперь в банковской сфере, папа был предпринимателем. И когда папа ушел в предпринимательство, бывшие коллеги по НИИ говорили...

Коммерс, торгаш.

Ɔ. Торгаш, да.

Такое отношение к предпринимательству — это стандарт общества, в котором мы сейчас живем. Но одновременно существует совсем другое отношение, потому что все мы знаем Генри Форда, Стива Джобса, Илона Маска. И даже те, кто критикуют предпринимателей, называя их «коммерс» и «торгаш», к этим людям относятся с уважением. В этом смысле общество живет в состоянии непрекращающейся шизофрении.

Ɔ. Однако замечу, что спустя четверть века многие физики возвращаются к науке.

Да, но в основном уже в другой роли. Мои родители вернулись в технологическую деятельность, но уже в предпринимательской позиции. На мой взгляд, мы сегодня только-только начинаем видеть ростки того, что вообще-то называется технологическим бизнесом. После разрыва плановых производственных цепочек СССР первая волна предпринимателей собирала их заново, они за счет посредническо-восстановительного типа предпринимательства становились владельцами предприятий, формировали крупные индустриальные конгломераты. И только последние годы стали появляться новые технологические компании, которые зарабатывают не на старых активах, а на том, что делают свой продукт или услугу быстрее и лучше, чем кто-либо в стране или в мире. Вот мы здесь, в «Техноспарке», пробуем такую операцию осуществить с самим процессом создания стартапов. Мы пытаемся строить стартапы дешевле и быстрее, чем кто-либо другой.

Ɔ. Вы фактически акселератор?

Нет, мы — бизнес по строительству бизнесов. Мы — это партнерство между группой частных предпринимателей, одним из которых я являюсь, и Фондом инфраструктурных и образовательных программ (входит в Группу «РОСНАНО»). В «Техноспарке» ответственность за бизнес лежит на частных партнерах. Сейчас вы находитесь на территории частного предпринимательства. И здесь около 100 компаний, созданных с нуля за последние 4 года. То есть в год мы начинаем строить 20-25 новых компаний.

Денис Ковалевич Фото: Татьяна Хессо

Ɔ. По какому принципу вы их открываете?

Пять лет назад здесь было поле одуванчиков. Мы его начали обустраивать с нуля. Первые год-полтора существенную часть новых компаний — процентов 30-40 — мы создавали вместе с троицкими предпринимателями, которые когда-то были инженерами и учеными в наших институтах. Условно, назовем это спин-оффы из НИИ. К концу четвертого года работы процент таких компаний в нашем портфеле снизился примерно до 10%.

Ɔ. То есть это были инженеры, которые уже начали коммерциализировать свой продукт.

Да. Например, наш партнер на рынке медицинских и индустриальных лазеров — Троицкая компания «Оптосистемы», созданная Сергеем Вартапетовым — одним из лучших лазерщиков страны. Когда мы начали с ней партнерство, она уже поставляла 50% офтальмологических лазеров в российские клиники. Вместе мы сделали фемтосекундный лазер нового поколения, который позволяет делать операцию глаза без повреждений внешних слоев роговицы. Такая технология есть только у двух-трех компаний в мире.

Ɔ. И вот тут возникает вопрос. Как ученый, разработчик становится предпринимателем. Что с ним происходит в этот момент?

Происходят минимум две вещи. Первое — он отчуждает от себя то, что он разработал, технологию, передает это в компанию и перестает относиться к этой технологии как к своей. Конкретная технология — это всегда сменный элемент внутри бизнеса. Второе — это переход от желания сделать что-то уникальное к тому, что твоя разработка станет приносить прибыль, только если ты будешь непрерывно повышать производительность труда, то есть снижать себестоимость этого продукта.

Ɔ. Этому можно научиться?

Вопрос на философском языке звучит так: может ли кто-то передать кому-либо иную, чем у него уже сложилась, картину мира?

Ɔ. Когда мы с вами смотрим фильм, мы так или иначе принимаем режиссерскую картину мира.

Это правда. Кстати, вклад Голливуда в становление предпринимательства в США как признаваемого вида деятельности с презумпцией, что предприниматель — ключевой движок экономики — гигантский. У нас же в стране консенсус пока в обратном: любой предприниматель, особенно работающий в партнерстве с государственными компаниями или институтами, — это потенциальный подозреваемый.

Денис Ковачевич, Елена Николаева Фото: Татьяна Хессо

Ɔ. То есть процесс изменения общественного мнения рукотворный. Называется пропаганда?

На мой взгляд, смыслы и картины мира гораздо лучше передаются через семьи. Например, если бы миллион человек в нашей стране за прошлый век оставили своим потомкам предпринимательские капиталы, семейные бизнесы или просто опыт такой работы, то и отношение к вкладу предпринимателей в национальное благосостояние было бы совершенно другим.

Ɔ. У нас вроде есть бизнесы в стране — может, вопрос с преемственностью в них сложный, но так или иначе он на повестке.

Это в большинстве своем пока структуры, неотделимые от своих создателей — они предельно завязаны на них. Те, кто пытаются сделать из этих структур настоящие компании, то есть бизнесы, способные работать без своих основателей, сталкиваются с гигантскими проблемами. Плюс в большинстве компаний настолько устаревшие технологии, что дешевле построить новое, чем модернизировать старое. Знаете, как говорит один мой старший друг, укол в протез не поможет.

Ɔ. Каким образом формировались другие стартапы «Техноспарка»?

Вторая треть компаний — это копирование. Я не знаю, как вы, а я считаю, что умение копировать — это одно из самых высочайших умений из всех, которые только могут быть.

Ɔ. Воруй как художник.

Главное — не чтобы идея была «своя», а чтобы она была уместна. Вопрос «чья она?» для предпринимателя никакого значения не имеет. Вот, например, мы запустили компанию по логистическим роботам в 2014 году, после того как увидели, что этот рынок начинает раскрываться. Мы увидели, что компанию, которая разрабатывала и начала производить подобных роботов, купил «Амазон» почти за 800 миллионов долларов.

Ɔ. И у них роботы небольшой грузоподъемности.

Да. В нашей компании разрабатываются две линейки роботов. Одна — тяжелые, которые держат полторы тонны, — их поставки начнутся уже через год. А вторая до 300 кг. Ситуация состоит в том, что сегодня и «Амазон», и другие ретейлеры теряют миллиарды долларов в год на хранении товаров. Единственный способ сократить эти потери — перестроить склады, поставив на них роботов. Мы основали эту компанию, потому что точно поняли, что в мире существует по крайней мере 5, 6, может быть, 10 мест для таких бизнесов. И начали делать компанию по разработке и производству роботов с нуля.

Денис Ковалевич Фото: Татьяна Хессо

Ɔ. Есть ли смысл делать с нуля? Вы не смотрели, что уже существует на рынке?

С нуля, это значит — с решения, что компания будет делать такого логистического робота, который может достичь относительно низкой себестоимости и которого можно производить в количестве десятки тысяч штук в год и больше. Потому что, если ты делаешь робота, которого можно производить в количестве 1000 в год, он никому не нужен. И еще робот должен быть сконструирован так, чтобы его части можно было производить на действующих в России и в мире производственных мощностях. Иначе понадобятся дополнительные инвестиции в производственные активы и продукт опять станет слишком дорогим. Плюс у нас есть отдельная компания, которая занимается интеграцией разных роботов в складские решения.

Ɔ. Должна быть и третья часть. У вас должен быть инжиниринг, сервис по всему миру?

100 процентов. Но в предпринимательстве важно не только что-то не упустить, но и не начать слишком рано. Сейчас инжиниринг и сервис — это ответственность компании, которая занимается складскими решениями. Как только ситуация созреет, мы выделим обслуживание и сервис роботов в отдельный вид бизнеса.

Ɔ. Что же тогда представляют собой последний тип компаний в «Техноспарке»?

Последние 30% — это наши собственные смелые гипотезы о том, какие технологические бизнесы имеет смысл строить.

Ɔ. Каким образом вы определили сферы внимания? Откуда у вас появляется гипотеза о востребованных бизнесах в будущем?

В генерации гипотез никакой проблемы нет — у всех, кто что-то делает, идей о новых бизнесах всегда с избытком. Сложность в том чтобы вовремя их реализовать. Английский экономист Уильям Джевонс 140 лет назад написал, что предприниматель осуществляет un-investment, то есть по-русски разинвестирование. И он также говорил, что у каждого предпринимателя есть лимит времени на это самое разинвестирование. Либо ты успел реализовать шанс — за ограниченное время и с использованием ограниченного объема капитала, — либо не успел. Предприниматель — это тот, кто своим трудом отвечает на вопрос, что сегодня экономически осмысленно, уместно делать. В каком-то смысле именно за ответ на этот вопрос платят крупные и средние технологические корпорации, когда покупают молодые стартапы. Кстати, в 2017 году впервые доля покупок молодых технологических стартапов в глобальном объеме сделок по слияниям и поглощениям превысила 50%. Еще в 2012 году их было 25%. А в 90-х годах были единицы процентов.

Елена Николаева Фото: Татьяна Хессо

Ɔ. С чем это связано?

Грубо говоря, предпринимательство разделилось на две части — на работу по выращиванию компаний с нуля до момента их объективной готовности к продаже и на работу по росту и «эксплуатации» уже созданных компаний. Сегодня приличные глобальные компании предпочитают не нанимать нового вице-президента и не создавать внутри себя новое подразделение, чтобы начать новое направление. Они дают команду своему корпоративному венчурному фонду начать покупать на таком-то рынке такое-то количество стартапов в год.

Ɔ. Насколько Россия вписывается в мировую статистику?

Доля России в этом разделе мировой статистики пока почти незаметна. За предыдущие три года, с 2014-го по 2016-й, вся сеть нанотехнологических центров, одним из которых является «Техноспарк», продала около 30 компаний — молодых стартапов. При этом мы занимаемся только хард-вейром - это понятно из нашего статуса «нанотехнологического центра». Если мы и занимаемся софтом, то только интегрированным в «железо». И эти 30 компаний за три года — это почти 75% всего российского рынка продаж стартапов в material-based-индустриях. Еще примерно столько же было продано айтишных стартапов.

Ɔ. Однако движение идет. Это постановление правительства открыть венчурные корпоративные фонды так подействовало?

Пока еще не подействовало, но, надеюсь, это случится. Сейчас у нас три типа покупателей. Первый — это российские private equity фонды, вкладывающие инвестиции в масштабирование бизнеса созданных нами стартапов. Второй — иностранные компании, локализующиеся на российском рынке, для которых такая практика уже часть их деловой культуры. И третий тип — предприниматели, с которыми мы когда-то создали совместные компании и которые выкупают нашу долю.

Ɔ. Какие у вас здесь еще есть яркие проекты?

Позади вас работают установки, в которых растут искусственные алмазы. Эти установки не только одни из самых качественных в мире, но и одни из самых быстрых и дешевых — в силу наших и партнеров вложений в повышение производительности и скорости их работы.

Ɔ. Где используется искусственные алмазы?

Например, в специальной оптике. Там, где стекла не выдерживают мощности, например, лазерного излучения, и нужно менять стекло на более прочный материал. Материал, который можно сделать прозрачным, — это алмаз. На выходе из установки он черного цвета, а отполированный с точностью до 2 нанометров шероховатости становится прозрачным. Такой промышленный продукт. Другой пример — наша компания, выпускающая системы накопления и хранения электроэнергии.

Ɔ. В сфере альтернативной энергетики?

Пока российский рынок интегрированной в поверхности фотовольтаики отстает от темпов развития систем накопления, но в итоге да, будет фотовольтаическая крыша, фасад, окно, которые днем собирают солнечную энергию, батарея запасает ее, а по вечерам выдает и включает вашу стиральную машину в автоматическом режиме.

Ɔ. У вас большой разброс направлений деятельности.

Да. Мы также строим, например, группу компаний в области генетики. Генетика в мировой медицине сегодня — это, в первую очередь, уточнение плана лечения. Стандартная диагностика говорит пациенту: а) что у него рак; б) называет конкретный орган. И все. Но ведь за этим диагнозом стоят десятки разных типов заболеваний под общим именем «рак», и при этом уже существуют сотни лекарств, которые способны побороть его — но не любой, а конкретный вид рака. Во всем мире генетические контрактные компании получают от врачей результаты обследования на традиционном медицинском оборудовании и образец ДНК пациента, а обратно отдают его расшифровку. И врач на основании этого подбирает конкретный препарат, который подействует.

Ɔ. Насколько такое взаимодействие интегрировано в систему здравоохранения?

Почти никак. Это же существенная смена структуры разделения труда на медицинском рынке плюс переподготовка врачей. Немногие врачи сегодня умеют работать с информацией, которую могут получить от генетиков.

Ɔ. Кто должен настраивать звенья? Что может и должен сделать такой структурный игрок, как государство?

Мой ответ покажется вам банальным. Главное — не мешать развитию генетики и работе генетиков с медиками.

Ɔ. Простите, но мне кажется, что неправильно вставать в такую позицию. Государство все-таки должно выполнить свою часть работы: настроить инфраструктуру, убрать цепочки посредников, устранить несуразность и вольные трактовки законов. Вам так не кажется?

Да, вы правы, конечно. И в переподготовке персонала тоже может поучаствовать.

Ɔ. Вы и Фонд инфраструктурных и образовательных программ как-то влияете на обучение в школах? Чтобы оттуда выходили специалисты под новые технологии?

Вы очень точно задали вопрос, потому что мы работаем в первую очередь с школьниками, а не со студентами. Поскольку строительство любой новой компании в наших сферах занимает 10-15 лет — это наш операционный горизонт планирования, — то вопрос, кто через 10-15 лет будет здесь работать, для нас является также очень конкретным. Это те ребята, что сейчас учатся в пятом-восьмом классе школы.

Ɔ. Каким образом вы с ними взаимодействуете?

Мы не Министерство образования и не можем менять систему. Мы достраиваем рядом со школами блок дополнительной подготовки. Через наши площадки здесь и центре города проходят две тысячи детей каждый год. Экскурсии, мастер-классы, вовлекающие шоу, летние школы, даже проектная работа.

Ɔ. Чему учите?

Конечно, знакомим детей с технологиями, которыми сами занимаемся. Но главное, мы пробуем передать школьникам «чувство труда» — умение трудиться с высокой производительностью каждый день. К сожалению, уровень девальвации отношения к долгому и повторяемому труду катастрофический. Это более масштабная проблема, чем поиск рынков, капитала или чего-то еще. Мы учим школьников доводить начатое дело до конца, прививаем навыки экономии ресурсов.

Ɔ. России в целом имеет смысл концентрироваться на чем-то конкретном или нужно идти во все области сразу?

Это краеугольный вопрос. Моя точка зрения как предпринимателя — максимальная специализация. Делать имеет смысл только то, что ты — хотя бы потенциально — сможешь делать более экономно и производительно, чем другие.

Ɔ. Например?

Во всех направлениях, которыми занимается «Техноспарк», мы видим такую возможность — кратного увеличения производительности и за счет раскрытия новых рынков. Старые отрасли не помогут экономике страны вырасти, нужны новые. Я думаю, есть шанс, что спустя 100 лет после революции экономика нашей страны восстановит свое движение в сторону работы на глобальных рынках, а не скатится в очередную автаркию. А технологические предприниматели своими действиями «выберут» эти самые новые индустрии — в этом их главная роль в экономике, на мой взгляд. Понимаете, я смогу заработать только если правильно отвечу на вопрос «что делать?». Это моя функция как предпринимателя и одновременно моя мотивация.
Ɔ.

Построить успешную технологическую компанию, использующую новые инженерные изобретения, и суметь ее продать — в реальной жизни такая кропотливая работа занимает годы и требует немало затрат. А можно ли всего за несколько часов понять, как устроен этот путь и оценить свою готовность к созданию нового технологического бизнеса? Можно, считает Денис Ковалевич, акционер и CEO Троицкого наноцентра «Техноспарк», по итогам 2016 года ставшего лучшим в Национальном рейтинге технопарков. Он рассказал ITMO.NEWS, как даже студенты первых курсов смогут попробовать себя в создании новой индустрии с нуля, чем будет заниматься первый в России межвузовский венчуростроительный наноцентр и почему создавать 150 высокотехнологичных компаний в год — вполне реально.

Денис Ковалевич, акционер и CEO Троицкого наноцентра «Техноспарк»

Уже 21 и 22 февраля в Университете ИТМО акционеры и руководители наноцентров проведут набор в клуб межвузовского венчуростроительного наноцентра. Мероприятие пройдет в формате деловой игры «Построй компанию. Продай компанию» — из простейших материалов студенты создадут собственное изобретение и построят компанию, которую затем попробуют продать. Сценаристом игры является акционер и руководитель Троицкого наноцентра «Техноспарк» Денис Ковалевич.

Денис, расскажите, пожалуйста, как создавалась игра, и к чему уже в следующий вторник готовиться тем, кто рискнет поучаствовать и попробовать построить собственную компанию?

Игру «Построй компанию. Продай компанию» мы создали в начале прошлого года. Ее главная цель — научить нас анализировать собственные способности и способы мышления, оценить, годятся они или нет для технологического предпринимательства. Мы специально выбрали форму игры, потому что именно игра позволяет на относительно безопасном материале прожить тот опыт, который в реальной жизни стоит дорого, занимает годы и всегда имеет реальные последствия. В игре же это все компенсируется и сжимается в сверхкороткий промежуток.

После того, как игра была разработана в такой версии, мы адаптировали ее для студентов, чтобы молодые ребята смогли тоже попробовать себя, поучаствовать в процессе создания новой индустрии. Отмечу, что это и является сутью игры — создание новой индустрии с нуля и возможность попробовать себя внутри этой индустрии в разных качествах. Например, участники смогут побыть предпринимателями, которые создают компании, а потом готовят их к продаже и продают, или занять другие позиции — например, инженеров, которые работают вместе с предпринимателями и создают новые разработки или производят технологические продукты.

Во второй половине прошлого года мы провели целую серию игр со студентами, и она показала предельно высокую эффективность. Игра нашла активный отклик у студентов, и многие, кто играл, попали в наш кадровый резерв. Когда они окончат университет и будут готовы начать работать в качестве предпринимателей вместе с нами, в наших технологических компаниях, мы будем открыты.

В течение игры руководители наноцентров планируют провести набор в клуб межвузовского венчуростроительного наноцентра. Что это за организация и чем она будет заниматься?

Решение о создании межвузовского венчуростроительного нанотехнологического центра было принято в прошлом году. «Межвузовский» в данном случае означает кооперацию между двумя партнерами — Санкт-Петербургским политехническим университетом и Университетом ИТМО. При этом в данной истории совершенно понятно, что где два — там и больше. Клуб в будущем открыт и для других вузов — как для петербургских, так и российских в целом. А эта игра, которая состоится в Университете ИТМО уже в ближайшее время, станет началом формирования клуба создаваемого наноцентра.

Что такое клуб и зачем он нужен? Это площадка, открытая для всех: и для первокурсников-бакалавров и для завершающих обучение магистров. Дело в том, что ребята смогут уже на этой стадии, во-первых, понять через игру больше про то, как действуют предприниматели и инженеры в бизнесе. Во-вторых, примерить на себя новую как для России, так и для мира модель серийного технологического предпринимательства, или венчуростроительства, как его более точно называют. В том случае, если примерка состоится, если «костюмчик подойдет» или же они поймут, что он сможет подойти им в будущем, они смогут остаться внутри этого клубного движения, которое мы запускаем, а после пойти дальше — делать шаги в конкретный бизнес.

Мы же, в свою очередь, готовы открыть часть нашей предпринимательской «кухни» для широкой аудитории: как действующие предприниматели рассказать, как мы создаем компании, какие технологии используем и так далее. Если ребята себя с этим ассоциируют, то мы просто говорим им: «Хорошо, есть способы стать частью этой работы».

Можно ли назвать такую форму диалога уникальной для нашей страны?

Я думаю, что это вообще первый предпринимательский клуб в России такого рода, первый клуб, созданный в связи с профессиональной деятельностью по серийному технологическому предпринимательству. Есть различные достаточно формальные окологосударственные объединения уже солидных бизнесменов, а наш клуб — это что-то прямо противоположное. Это площадка для разных ребят — может быть, они, еще учась в университете, делают какой-то бизнес, или они только думают об этом и не знают, с чего начать, может быть, это инженеры, которые работают внутри таких предпринимательских проектов, а не внутри крупных государственных структур или корпораций. И теперь у них появляется место, где они смогут общаться, получать уникальный и пока малодоступный опыт построения собственной технологической компании, который появляется у людей с годами, как говорится, на кончиках пальцев.

Что касается предпринимательской «кухни» и современного состояния системы российских наноцентров… В декабре прошлого года Ассоциация кластеров и технопарков подвела итоги II Национального рейтинга технопарков в России. Было рассмотрено более 100 технопарков по стране, после которых отобраны 25 лучших, а лидером рейтинга в итоге стал Троицкий наноцентр « Техноспарк » . Благодаря чему удалось добиться успеха?

Deloitte, в 2018 году продолжится рост числа слияний и поглощений, а главным драйвером этого процесса станет приобретение технологий. Быстро построить высокотехнологичный бизнес, чтобы его продать, - это одна из эффективных моделей бизнеса. Так работает, например, венчуростроительная компания «Техноспарк», ежегодно запускающая десяток стартапов. Генеральный директор и один из частных акционеров «Техноcпарка» Денис Ковалевич называет такой подход конвейером, он освобождает предпринимателей от необходимости наступать на одни и те же грабли по нескольку раз и позволяет им сверхинтенсивно накапливать опыт. Денис Ковалевич рассказал Inc., как построить бизнес в hardware-индустрии, вкладывая миллионы рублей, а не долларов, зачем на маленьком рынке глобальные амбиции и почему конвейеру инноваций нужны люди, готовые заниматься предпринимательством.

Конвейер знаний и бизнесов

Мы не акселератор и не инкубатор - мы строим бизнес. Акселератор - это, по сути, университет: его базовая задача - обучать людей через проекты (как в MBA, когда разбирают кейсы). Для нас обучение - лишь дополнительный эффект.

Мы не ждем гениальных предпринимателей с гениальными идеями . Мы организуем работу с теми, кто готов и хочет заниматься именно предпринимательским трудом. Каждый год мы создаем полтора десятка новых компаний и открываем несколько десятков предпринимательских позиций.

Наша технология - не воронка, а конвейер. Воронка - это подход традиционных венчурных фондов. Каждый из них получает тысячи заявок на инвестиции, отсматривает сотни стартапов вживую, инвестирует в десяток из них и через 7–10 лет продает несколько по всерхвысокой цене, а остальные списывает. Такой бизнес нормально существует только в местах с неиссякаемым притоком человеческого капитала и десятками тысяч новых стартапов в год. Мы в России не можем на это рассчитывать и должны строить свой бизнес по-другому. Из 100 компаний, которые мы запустили за прошедшие 5 лет, 10 - уже имеют растущую контрактную выручку или продающийся продукт, это наиболее готовые к продаже компании, и они будут проданы в ближайшие годы. Следующие 30 - мы их называем «кандидатами» - на всех парах разрабатывают свои продукты, большую часть из них мы в ближайшие год-два переведём в группу лидеров. За ними - 60 совсем молодых стартапов, в которых мы только начинаем регулярную деятельность. Ежегодно часть компаний из третьей группы становятся «кандидатами», а мы запускаем ещё 10-15 стартапов-новичков.

В России считается, что конвейер превращает людей в нелюдей, а я считаю - что все наоборот. Когда Генри Форд создал автомобильный конвейер, он кратно повысил производительность труда и поэтому мог платить своим работникам больше, чем другие компании. Ещё важнее то, что конвейер дал работу людям, не владеющим секретами мастерства, - те, кто не имел специального образования, но хотел трудиться, получил шанс. Мы делаем то же самое с предпринимательством - открываем доступ к строительству технологических компаний для тех людей, которые способны к упорному труду, но не держат себя за прирожденных гениев бизнеса.

Зачем начинающим предпринимателям терять годы жизни на майнинг знаний, необходимых для достойного старта нового бизнеса? Мы строим компании в дюжине новых индустрий и поэтому тратим совокупно сотни тысяч часов в год на анализ рынков и технологий. Ни один отдельно взятый новичок не сможет догнать и перегнать нас - но, открывая новые стартапы, мы даем предпринимателям возможность встать сразу на первую ступеньку, а не бежать вдогонку за поездом.

Что такое «Техноспарк»

Компания создана в 2012 году группой предпринимателей и Фондом инфраструктурных и образовательных программ (входит в группу «РОСНАНО») для массового создания технологических стартапов в hardware-индустриях. «Техноспарк» не является инкубатором и не выдает гранты, но сам строит с нуля новые технологические бизнесы. На сегодняшний день на площадке в Троицке одновременно выращивает более 100 компаний, которые занимаются разработками и производством высокотехнологичных продуктов и услуг - от логистических роботов до солнечных крыш. В начале мая «Техноспарк» с партнерами из сети нанотехнологических центров (Саранск, Ульяновск, Санкт-Петербург, Новосибирск и Томск) объявил о программе «Бизнес-дебют 2018-2019 » - масштабном наборе молодых предпринимателей в новые стартапы и 10-месячной «боевой» практике в условиях реального бизнеса. Дебютанты займут позиции строителей бизнесов в 100 новых технологических компаниях, созданных «Техноспарком» и сетью наноцентров. В каждый стартап будет вложен 1 млн рублей инвестиций на создание его первого продукта и на зарплату дебютантам. Те из них, кто за 10 месяцев добьется очевидных результатов, смогут стать cоакционерами стартапа.

Маленький рынок - большие амбиции

Несмотря на большие вложения, российские научные разработки почти не подлежат монетизации, - причина в том, что задания на разработку ставят ученые, а не предприниматели. Например, первые 2-3 года мы очень сильно увлекались лазерами: Троицк - чуть ли не самый «лазерный» город страны, здесь три десятка научных групп, которые занимаются этой темой. Мы думали - это Клондайк! Точно найдется что-то для бизнеса! Но из старого задела нашелся только один достойный бизнес - лазеры в офтальмологии.

Мы регулярно покупаем и переносим в Россию глобальные технологии. Даже несмотря на санкции. Осенью 2014 года в пик внешнеполитического кризиса мы договорились с нашими бельгийскими и голландскими R&D-партнёрами о вхождении одной из наших компаний в число владельцев пакета передовых технологий по интегрированной в поверхности фотовольтаике. Сегодня мы делаем совместные продукты с использованием этой интеллектуальной собственности с несколькими крупными российскими компаниями и готовимся к строительству первого производства солнечных крыш.

В одной только Калифорнии технологических компаний, которые покупают продукты других технологических компаний, на порядок больше, чем в России. Но это лишь заставляет нас сразу строить экспортно ориентированные бизнесы. Например, у нас есть компания , которая занимается разработкой и производством логистических роботов (это такие самодвижущиеся тележки, которые ездят по складским помещениям, перевозят грузы и заменяют людей), - у нее производство и в России, и в северной Европе. И здесь, и там есть свои преимущества: в России дешевле рабочая сила и некоторые другие статьи расходов, в Европе - лучше развиты контрактная инфраструктура и на порядок больше клиентов на квадратный километр.

Нам никогда не будут интересны криптовалюты, медиа, соцсети, финтех - чисто IT- решения: там сосредоточено 75% всех новых компаний в мире и конкуренция в тысячу раз выше, чем в оставшихся 25%. Если я делаю роботов - я знаю всех своих конкурентов. А если бы делал соцсеть, то конкурентов у меня были бы тысячи - знать их всех я не могу. Не зная свою нишу досконально, невозможно быть успешным.

В любой индустрии есть куча пустых ниш и проблем, которые никто не решает, - чтобы их увидеть, надо быть очень «в теме». Например, 1,5 года назад наша биотехнологическая группа сделала стартап, который создаёт технологию экспресс-диагностики скважинных вод для нефтяной отрасли. Суть в следующем: чем старее скважина, тем больше в ее водах бактерий, портящих оборудование. Для подавления бактерий нужна регулярная диагностика - сегодня она занимает больше недели, поскольку делается в специальных лабораториях, а значит эти недели и месяцы оборудование интенсивно портится. Мы разрабатываем решение для диагностики прямо на скважине. «С улицы» эту проблему - и шанс для бизнеса - не увидеть.

Бизнес можно построить только на тех технологиях, которые позволяют снизить себестоимость продукта. Например, за последние 10 лет в несколько раз снизилась стоимость металлической 3D-печати и ускорились процессы моделирования и 3D-проектирования, - это позволило нам создать компанию TENmedprint , которая печатает индивидуальные титановые эндопротезы. Если не знать достоверно, в какой мере конкретная технология готова к индустриальному использованию и сколько нужно в неё ещё вложить, невозможно сделать предпринимательский расчет.

Построй компанию - продай компанию

Мы строим десятки компаний параллельно, чтобы по мере готовности продавать их. Посмотрите статистику M&A сделок в мире - их число растёт каждый год на десятки процентов. И хотя этот рынок еще достаточно молод, уже можно с уверенностью сказать, что технологические стартапы - супер-востребованный товар. «Техноспарк» и сеть наноцентров за последние 2 года продали несколько десятков технологических стартапов. Это были молодые компании, созданные нами в Новосибирске, Томске, Ульяновске, Казани, Саранске, Троицке, Дубне, Петербурге. Молодые, но уже получившие оценку покупателей. Например, компанию NCL, которая делает лазерный медицинский перфоратор , выкупили наши партнеры и соинвесторы, которые вложились в неё еще на старте.

Наши основные клиенты - растущие корпорации: для них покупка стартапов - один из самых эффективных инструментов развития. Вместо того чтобы самим строить новый технологический бизнес, гораздо выгоднее купить компанию, которую вырастил предприниматель.

Наши инвестиционные возможности всегда были достаточно скромными - поэтому мы придумали, как строить hardware-стартапы за миллионы рублей, а не за миллионы долларов. Сколько времени нужно, чтобы построить с нуля стóящий бизнес в hard-ware индустриях? 15-20 лет. Наша цель - сократить этот период вдвое. Если это сделать, то одновременно сократиться в несколько раз и размер инвестиций. По уровню сложности это как сократить срок сооружения атомной станции с 8 лет до 48 месяцев.

Время - единственный невосполнимый, а поэтому и самый монетизируемый ресурс. Даже если ты не собираешься продавать свою компанию, сегодняшняя её стоимость - это ровно столько, сколько готов заплатить потенциальный покупатель. Сколько времени сэкономит ему эта покупка - год, пять или десять лет, - столько он и заплатит.